В партию Ликуд меня вступили зимой 1991 года. Мы тогда только-только переехали в Бейт-Арье – жить в асбестовом караванчике и строить крохотный домик, умирая при этом от страха при мысли об очередной выплате. День за днем мы наскребали на нее деньги чудесным и, как тогда казалось, сугубо однократным образом, после чего тут же снова начинали умирать от страха в преддверии следующего срока. В один из таких устрашающих вечеров к нам постучалась местная активистка по имени Бат-Шева и выложила на олимовский стол партийный бланк. Я спросил, сколько это будет стоить в год.
— Копейки! — отмахнулась Бат-Шева. – А если муж с женой, то и вовсе два по цене одного!
— Два по цене одного? — глаза моей жены вспыхнули азартным огнем.
Так мы с Томкой стали партейцами.
Ликуд был тогда поразительно привлекательной партией. За год до нашего вступления, в феврале 1990 года на заседании Центра схлестнулись глава партии (и тогдашний Премьер-министр Израиля) Ицхак Шамир и председательствующий Ариэль Шарон, носивший тогда народный титул Спасителя Страны. Шамир, стоя на трибуне, призывал голосовать (сейчас уже неважно, за что) – а Шарон, схватив стоящий на столе президиума микрофон, перекрикивал его пронзительным командирским фальцетом.
Это было захватывающе интересно и напоминало известные мне по книгам бури во французском революционном Конвенте – тем более, что рост несгибаемого Шамирчика позволял с высокой степенью вероятности предположить, что гильотина уже укоротила его как минимум на голову. Заседание вошло в историю под названием «Битва (или Ночь) микрофонов».
В зале и президиуме сидели министры и депутаты – все, как на подбор, живописнейшие личности и все, как на подбор, потенциальные кандидаты в лидеры, не скрывавшие своих высоких амбиций: министр иностранных дел Давид Губки-бантиком-Леви; язвительный умница министр финансов Ицхак Модаи; министр обороны профессор Моше Аренс; а также молодые «принцы»: плешивый хитрец Эхуд Ольмерт, ловкий интриган Рони Мило, интеллигентный зюзя Дан Меридор, подающий надежды Бени Бегин, аскетический Узи Ландау…
Все они увлеченно грызлись между собой, поминутно создавая и разрушая политические союзы и соперничающие группировки. Сорок мандатов. Они получили тогда сорок мандатов! Это была живая бурлящая партия, в которую хотелось платить членские взносы – тем более, два по цене одного.
Но где-то там, за передними скамьями, уже сидел мало кому известный сукин сын, которому суждено было вскоре превратить этот веселый, живописный, вопящий на разные голоса балаган в мертвую выжженную пустыню, где каждое минимально самостоятельное мнение подавляется с большевицкой жестокостью, а любой личный успех воспринимается как смертельная угроза лидерству параноидального вождя.
Я пробыл в этой партии 21 год – больше, чем в любом другом общественном движении, включая – в сумме! – Союз Октябрят, Всесоюзную пионерскую организацию и Ленинский Комсомол. Именно поэтому я долго-долго терпел, прежде чем взять в руки ножницы и искромсать членский билет, превратившийся для меня в символ позора. Но летом 2012 года, когда этот фрукт с бегающими глазками депортировал Ульпану, я не выдержал. Пусть даже и два по цене одного – меня тошнило от одного взгляда на серое рыло йошевроша.
С той поры он успел депортировать еще несколько форпостов, признал принцип «двух государств» между морем и рекой, фактически остановил господряды на строительство в Иудее, Шомроне и Ерушалаиме, а попутно раздавил своим каменным задом еще нескольких вполне достойных молодых политиков из уже не моей партии. Так же, как сейчас вот додавливает министра транспорта Исраэля Каца – одного из немногих действительно работающих министров.
А Ликуд? А Ликуд кончился. Эх, знали бы Шамирчик и Миша Аренс, какого крысиного царя они привели на борт своего корабля…
Бейт-Арье,
сентябрь 2016