Человек, как известно, биполярное существо. С одной стороны, он создан "по образу и подобию" и потому в нем присутствует Божественная соразмерность, понимание красоты, ощущение вечности и способность к творчеству. С другой, как и всякая земная живность, он обречен на борьбу за выживание, расталкивание локтями себе подобных, попирание слабых и пресмыкание перед сильными. Нигде это противоречие не выявлено так отчетливо, как в отношениях Поэта и Других.
Пьеса о трагической судьбе выдающейся ивритской поэтессы Рахели. Рахель (Рая Блувштейн) родилась в 1890 году в Саратове. Ее отец был бывшим кантонистом, героем Крымской войны, разбогатевшим после выхода в отставку на торговле мехами; мать принадлежала к знаменитому роду киевских Мандельштамов. В 1909 году Рахель оказалась в Земле Израиля и превратилась в один из главных символов Второй алии: ее имя связано с фермой Кинерет и первым кибуцем Дгания. Уехав в 1912 году учиться на агронома во Францию, Рахель оказалась отрезанной от своего любимого озера Кинерет из-за начавшейся Первой мировой войны. Вернуться ей удалось только в 1919 году - для того лишь, чтобы быть изгнанной бывшими товарищами по причине открывшегося у Рахели туберкулеза.
С тех пор и до самой смерти она одиноко скиталась по Стране. Переезжала из клиники в клинику, из города в город и писала замечательные стихи на иврите. В апреле 1931 года Рахели не стало. Ее похоронили на берегу озера Кинерет, куда она так стремилась в течение всей своей взрослой жизни. Фабула пьесы построена вокруг вымышленного события. Грузовик, на котором перевозят тело Рахели, ломается по дороге на Кинерет, и сопровождающие ее бывшие друзья (все сплошь - реальные исторические лица) вынуждены в течение суток справляться с гнетущим их чувством вины.
В пьесу включены стихи Рахели в моем переводе с иврита. Часть из них положена на музыку, что позволяет использование в виде зонгов.
Впервые спектакль поставлен в Еврейском Музыкально-драматическом театре Биробиджана, реж. Виктор Рекрут. Премьера состоялась 8 февраля 2020 года.
В октябре 1985 года вооруженные арабские террористы захватили в Средиземном море итальянский круизный лайнер «Акилле Лауро» и удерживали его в течение двух суток, держа в заложниках около 400 человек. Их жертвой стал 69-летний американский еврей Леон Клингхоффер – беспомощный старик, прикованный к инвалидной коляске. Он и его жена совершали круиз в честь 36-летней годовщины свадьбы; бандиты застрелили Клингхоффера и сбросили его за борт. А уже 6 лет спустя в Нью-Йорке и Брюсселе была поставлена скандальная опера «Смерть Клингхоффера», которая оправдывала это преступление и призывала понять сложные чувства и мотивы благородных арабских героев.
Не помогли никакие протесты; опера прозвучала на весь мир – во имя святости свободы слова и художественного выражения. Сначала она шла более-менее на задворках, однако к тридцатилетию зверского убийства ей предоставил свою всемирно известную сцену еще и знаменитый театр «Метрополитен». Что ж, подумал я, свобода так свобода. И написал в некотором роде контр-оперу: маленькую трагикомедию «Гипсовый гость или Месть Клацхоффера». Она, как и опера (композитор Дж.Адамс и либреттистка Элис Гудман) принципиально не принимает в расчет каких бы то ни было ограничений так называемой политкорректности, поскольку вышеупомянутые свобода слова и художественного выражения действуют, конечно же, во всех направлениях общественного дискурса.
Эта пьеса – о Холокосте. Она написана на основе одной из сюжетных линий романа «Пепел» (финалист Русского Букера - 2007) и представляет собой восемь довольно длинных монологов восьми разных свидетелей. Кто-то из них жив, кто-то умер относительно недавно, кто-то погиб десятилетия тому назад. Каждое свидетельство адресуется невидимому судье и касается судьбы человека по имени Иосиф, с которым эти люди сталкивались в разное время (самому Иосифу, как и судье, слова в пьесе не предоставляется) в период между 1939-м и 1944-м годами. Свидетельства могут сопровождаться и иллюстрироваться любыми фоновыми сценографическими решениями (параллельное действие, пантомима, танец, музыка, видео и проч.), которые целиком зависят от воли и фантазии постановщика.
Действие этой пьесы разворачивается в поселке Матарот, расположенном на границе с враждебной Полосой, откуда на головы немногих жителей поселка постоянно сыплются мины и ракеты. Вдобавок, Матароту грозит страшная своей невидимостью опасность подземных туннелей, из которых могут в любой момент появиться безжалостные враги. Звучит знакомо, не правда ли? Жизнь персонажей пьесы во многом зависит от случайностей – от угла запуска самодельной ракеты, от близости к укрытию, от того, в какую сторону повернуть, выйдя из дому. Зыбкая подвешенность бытия (не только матаротского, но и человеческого бытия вообще) создает сюрреалистическую притчеобразную атмосферу. Эта пьеса об иллюзиях, о мечтах, о ценностях, о туннелях, которые мы роем вместе и поодиночке, представляет собой сценический вариант романа «Летит, летит ракета», опубликованного в 30-ом номере «Иерусалимского Журнала» (2009).
Черная трагикомедия на актуальную ныне тему кровного братства, на наших глазах переросшего в братство кровавое. Повествование ведется от лица опытного оператора, мастера телепрограмм реалити. Его нанимает на работу странный продюсер со странной фамилией Чичкофф. Странно выглядит и кастинг для предстоящего шоу – чем дальше, тем больше он напоминает охоту на «мертвых душ», которую вел в свое время гоголевский герой Чичиков. Но вот кастинг закончен, участники собраны на тропическом острове, и там довольно быстро выясняется, что характер и цели этого реалити-шоу сильно отличаются от известных образцов…
Пьеса представляет собой театральную адаптацию одноименной повести, которая стала лауреатом конкурса им. Марка Алданова на лучшую повесть русского литературного зарубежья.
Эта пьеса о том, почему люди уходят в интернет и остаются там. О невозможном, унизительном рабстве реального бытия. О человеческой доброте, самоотверженности, тяге к свободе – всех этих чудесных, подаренных нам Творцом качествах, которые категорически не уживаются со смертью, несчастьем, насилием окружающего нас мира. А коли не уживаются, то есть ли в так называемой реальности место для добрых, свободных и самоотверженных? Не лучше ли сбежать в чистую, разумную, безотказную – а значит, и истинную реальность Сети? В пьесе участвуют четыре актера и три больших экрана. Для наполнения последних требуются определенные (не слишком большие) усилия художника-аниматора.
"Дядя Веня" - парафраз (вернее, пара сотен фраз) на тему пьесы А.П.Чехова "Дядя Ваня". На мой взгляд, это лучшее, что вышло из-под пера Чехова - хотя бы потому, что в этой драме он предвосхитил главное содержание грядущего ХХ века: крах прекраснодушных иллюзий. Конечно, в 1896 году он не мог представить себе ни большевистского террора, ни колымских лагерей, ни Аушвица и Треблинки, ни кампучийских мотыг, ни "Красных бригад", ни латиноамериканских "сверкающих путей". Но перед его глазами был профессор Серебряков, распевающий песни о светлом гуманистическом будущем, - и этого хватило. Ложь вообще не может привести ни к чему хорошему, а уж красивая ложь - тем более. Красивая ложь опасна втройне.
Столетие спустя эта тема все еще актуальна. К несчастью, серебряковы продолжают ходить по улицам наших городов. Они по-прежнему вещают с трибун, заседают в парламентах, принимают законы и пишут учебники. Но хуже всего - они по-прежнему собирают обильную жатву пылких молодых душ. Собирают, чтобы смолоть их в труху разрушенных человеческих судеб...
Эта веселая пьеса-бенефис предназначена для двух актеров. Прежде всего, она о любви - сильной, красивой, жертвенной - настоящей. Действие ее происходит на полу малогабаритной московской квартиры - полу, который при помощи воображения персонажей превращается то в палубу пиратской шхуны, то в сияющий паркет салона ямайского губернатора, то в грязные подмостки пьяного карибского кабака.
Эта пьеса - гимн отчаянной девчонке-романтике, живущей в каждом из нас - даже в тех, кто ничуть не подозревает о существовании наглухо запертой каморки в дальнем углу своей вдоль и поперек исхоженной, вдрызг изученной, начисто выметенной души. Там, в каморке, положив на ладонь исцарапанную щеку, сладко дремлет она - Анна Бонни, ведьма пиратских морей...
Я написал эту мистическую музыкальную драму по мотивам одноименной пьесы С.Ан-ского. Именно "по мотивам", потому что, сдается мне, общность с оригиналом ограничивается лишь именами главных героев и использованными примерами хасидского фольклора. Начать хотя бы с того, что канонического текста просто не существует.
Пьеса "Диббук" была написана Семеном Ан-ским (Рапопортом) в 1914-ом году в результате его этнографической поездки по хасидским местечкам Западной Украины. Соответственно, и интерес у него был сугубо этнографический - мистические загадки Каббалы, красивые хасидские притчи, сочный народный фольклор. Написанная изначально по-русски (по другой версии - на идише), она затем многократно переделывалась и переводилась на многие языки. В 1920-ом году Ан-ский умер; архив его погиб в Гражданскую, первоначальные и промежуточные варианты пьесы утеряны безвозвратно. Тогда же, в 20-м, пьеса была поставлена Виленским театром, а годом позже - в Нью-Йорке (обе постановки - на идише). Но в российской традиции особенно знаменита русскоязычная версия, поставленная Е.Вахтанговым в "Габиме" в 1922-ом году. Судя по отзывам очевидцев, Вахтангова привлекли прежде всего необычные постановочные эффекты (вселившийся в героиню диббук заставляет ее говорить мужским голосом, иначе двигаться и т.д.). Спектакль имел оглушительный успех, но вскоре Вахтангов умер, а "Габима" переехала в Тель-Авив. Сильно переделанный режиссером текст последовал за своим создателем - в небытие. Долгое время все русские варианты пьесы считались утерянными. Только в начале 80-ых кому-то пришло в голову поискать в архиве царской цензуры (должен же был Ан-ский получать разрешение на публикацию!). Найденный в архиве текст был опубликован в альманахе "Егупецъ" №10 (2002). Им-то я и воспользовался в качестве первоисточника.
Сюжет кажется мне достаточно увлекательным для музыкальной драмы (пьеса + зонги) - особенно учитывая нынешний повсеместный интерес к Каббале. Роль Леи (у Ан-ского - вспомогательная) в моем варианте становится центральной. По сути, она куда больше напоминает героинь Жана Ануя, чем женские образы хасидского фольклора. Проблема выбора - вот что было для меня самым интересным. Ну и, конечно, любовь. Любовь, одерживающая победу над смертью, отрицающая ее.
Идея этой пьесы была подсказана мне артистом тель-авивского театра "Гешер" Игорем Миркурбановым (какое-то время мы лелеяли совместный проект - к сожалению, так и не реализовавшийся).
Не правда ли, заманчиво представить себе, что мы появляемся на свет вовсе не в результате случайности, а благодаря некой заранее определенной связи, намеченной... намеченной... - кем? Гм... Да какая, собственно, разница - кем? Пусть - Богом, пусть - чертом, пусть - явлением Природы, обозначенным труднопроизносимым словом "хемотаксис". Неважно! Важно - что заранее, важно - что намечено... А уж коли намечено, да еще и заранее, то должен ведь быть и какой-то смысл в этой странной катавасии, именуемой человеческим бытием? Правда ведь, должен? Потому что иначе совсем кисло. Иначе - чем мы отличаемся от крохотных хвостатых сперматозоидов, отчаянно ищущих свое "нечто", чему и названия-то точного нет: не то "яйцеклетка", не то "яйцекладка"... - ищущих без особой надежды на успех, без компаса и подсказки... и, главное - где?! Где, во имя всего святого?! Куда ты нас запихнул, Господи?
"Ледниковый период" - монопьеса. Но это необычная монопьеса. Как мне кажется, в ней найден удачный прием, позволяющий обойти встроенный недостаток этого жанра (говорю с точки зрения зрителя, ибо самый вопиющий недостаток монопьес - актерский: требуется заучивать огромные блоки текста). Обычно монопьесы скучны. Один актер - один персонаж. Следовательно, нет полноценного диалога, полноценного действия. Как ни крути, а монопьеса предполагает монолог. Даже самый талантливый актер не может долго приковывать внимание зрителя даже к самому талантливому монологу.
В моей монопьесе эта проблема решается (понятно - решается частично, ибо решить ее радикальным образом можно лишь добавкой второго актера). Герой "Ледникового периода" - мусорщик/старьевщик, бомж, бродяга с огромным узлом вещей, который он возит с собой на тележке, позаимствованной со стоянки супермаркета. Оттуда, из узла, он достает одежду, обувь, и другие артефакты, переодеваясь сам и создавая себе собеседников. И пусть этот собеседник сотворен всего лишь из плаща, шляпы и сапог, разложенных на скамейке, - это не мешает почти полноценному диалогу.
Посредством этих диалогов герой повествует о своей жизни, своей трагедии, своем сумасшествии.
Пьеса поставлена (в переводе на башкирский язык) в Национальном молодежном театре им. Мустая Карима. Премьера спектакля состоялась 25.10.2013, постановка Азата Зиганшина, художник Альберт Нестеров, исполнение - заслуженный артист РБ Нагим Нургалин.