1-ый псалом
Как счастлив тот, кто не внимал речам
лукавых нечестивцев, кто ни разу
греховный путь не выбрал сгоряча,
не пережил безмыслия проказу.
Лишь к истине стремление его,
он днём и ночью откровенья просит,
как дерево на струях чистых вод,
он вовремя цветёт и плодоносит.
Но горе тем, кто нечестив и глуп –
на всех ветрах несомая полова,
они не ищут праведного крова,
не различают зов судейских труб.
Дороги правды вечны и свежи,
но мертвенны кривые тропы лжи.
2-ой псалом
Отчего вам неймётся, жестокие гои Земли?
Вашим жадным вождям – пастухам неразумного стада,
вашим жирным жрецам и прислужникам лживого смрада,
что не ведают сами, куда они вас завели…
Тот, кто в рабстве рождён, всюду видит ошейник и плеть,
даже в музыке сфер он услышит кандальные звоны,
лишь бы только остаться в своей колыбели зловонной,
лишь бы только не знать, не учиться, не верить, не сметь.
И смеётся Творец, видя ваших потуг дребедень,
но когда Он нахмурится, станет уже не до смеха…
Будет память о вас краткосрочна, как дальнее эхо,
как пролётное облачко в ясный и ветреный день.
10-ый псалом
Где Ты, Творец?
Умножилась беда.
Дурные люди миром завладели,
и нет на них управы и суда.
Развратник мирно нежится в постели,
смеётся вор, бахвалится бандит,
и мерзость безнаказанно смердит.
Коль нет Тебя, дозволен всякий грех:
грабёж, разбой, убийство и растленье…
Злодей невинных режет без помех,
кичась своим ужасным преступленьем,
и хвастает: «Ну, где ж твой слабый Бог?
Я убивал весь день, покуда мог,
пока рука и нож не отказали –
и что же – мне никто не помешал!
Отец Небесный, видно, обветшал
и за несчастных вступится едва ли.
А вступится – зарежу и Отца!..»
И нет предела хамству наглеца.
Где Ты, Творец?
Приди и помоги…
Здесь нечестивцы попирают веру,
и топчут нас тиранов сапоги –
пролей на них огонь, смолу и серу!
Могучий! Защити сиротский кров
от душегуба, палача и вора;
не отвращай целительного взора
от всех Тобою созданных миров.
Спаси от стрел, нацеленных в ночи,
и, умоляю, больше не молчи!
19-ый псалом
День дню передаёт наказ,
ночь ночи открывает тайны,
а утром свет необычайный
словами наделяет нас.
Они взмывают до небес
на крыльях стаи вдохновенной,
неся во все концы Вселенной
печать Божественных чудес.
Творец невидимый из них
возводит к свадьбе балдахины,
и солнце – радостный жених –
выходит на полёт орлиный.
Так Книга книг – её слова
творят, вершат и согревают;
они, как свежая листва
в немеркнущих аллеях рая.
И мудреца, и простака
они зовут дерзать и верить;
их суть прекрасна и легка,
их вес вовеки не измерить.
22-ой псалом
Отчего Ты не слышишь стенанья мои и мольбы?
Разве горести сына не стоят отцовского взгляда?
Разве Ты не спасал от ударов жестокой судьбы
поколения предков, попавших в беду и засаду?
Отчего же меня Ты покинул на радость врагу?
От пинка до пинка я бреду, словно пёс шелудивый,
как солдат, позабытый на страшном чужом берегу,
не надеясь уже на спасения дивное диво.
Побеждённый воитель в кольце разъярённых воров,
в окружении львов, что раззявили жадные пасти,
я взываю к Тебе, Повелитель бессчётных миров:
Породивший меня – да избавит меня от напасти!
Посмотри, сколько их; как они обступили меня,
как заранее делят оружье моё и одежду,
как вопят и смердят, оскорбляя сияние дня,
загрязняя зловонием веру в Тебя и надежду.
Но я верю в молитву и в мощь заповеданных строк;
наш союз нерушим – он Тобою навеки обещан.
И Ты выйдешь из тени, появишься в правильный срок,
когда я получу отведённую долю затрещин.
И тогда содрогнётся земля под пятою Творца,
И исчезнет злодейство, и в прах обратятся уроды,
И наполнятся счастьем смиренные наши сердца,
И восславят Тебя все земные цари и народы.
23-ий псалом
Наш пастырь мудр,
с ним нет ни в чём нужды:
трава мягка, луга обильны, воды
тихи и чисты, зелены сады
и широки края его свободы.
И если вдруг нам выпадет идти
дорогой тьмы и смерти,
чёрным логом –
не устрашусь на мертвенном пути,
коль он благословил мою дорогу.
Его подарки – на столе моём,
его вином полна веселья чаша –
я пью её за свой счастливый дом,
за милости Его, за верность нашу.
26-ой псалом
Стою на ровном месте, не споткнусь.
Я с детства ненавидел грязь и гнусь,
чтил праведность и соблюдал заветы.
Мне не по нраву скользкий путь лжеца,
распутства пот и лавры гордеца,
и взяточника липкие монеты.
А потому в преддверии суда
одно прошу: не ставь меня туда,
где водятся лгуны и душегубы –
в болото раззолоченных палат,
где торжествуют кривда и разврат,
и нечисть скалит гнилостные зубы.
От этой мрази я всю жизнь бежал –
от их поганых рук и острых жал –
и не ищу с подонками свиданья.
И в этой непорочности моей
позволь остаться до последних дней,
до чистого последнего дыханья.
37-ой псалом
Не состязайся в подлости со злом,
не тщись перехамить глупца и хама –
они владеют этим ремеслом,
лгут, не краснея, и не знают срама.
Они слетят, как листья в ноябре,
без твоего старанья и участья.
Сосредоточься на своей игре –
будь сам собой, ищи простого счастья.
Живи в Стране и верность ей храни,
твори добро и делай то, что должно,
не трать Творцом подаренные дни
на перепалку с нечистью острожной.
Был юным я, а ныне – стар и сед,
но не видал счастливого тирана:
их жизнь – как неисполненный обет,
как мерзкая гноящаяся рана.
А праведник живёт своей судьбой,
заветным смыслом каждого мгновенья…
Твори добро и будь самим собой,
всё прочее – по воле Провиденья.
39-ый псалом
Нам неизвестна мера наших дней:
казалось – много, оказалось – мало…
как траченое молью покрывало,
ветшает плоть – чем дальше, тем страшней.
Один копил – и умер в цвете лет,
другой транжирил – и столетним нищим
позорится на людном толковище –
поди пойми, что правильно, что нет…
Зачем родил детей? Они уйдут.
Зачем построил дом? Его разрушат.
Во что ни вложишь силы, сердце, душу –
всё кончится в течение минут.
Куда ни глянь – тщета, тщета, тщета.
Жизнь – призрак, дуновенье, дым над печью…
Я в юности коверкал губы речью,
но старость знает: лучше немота.
И лишь одна страшит меня беда:
боюсь попасться в руки негодяю
до той поры, покуда не истаю
и, может быть, пойму Тебя тогда.
71-ый псалом
Я в прошлом много всякого просил,
но эта просьба мне всего важнее:
когда лишусь своих последних сил,
но не умру, а страшно постарею,
когда в глазах угаснет прежний блик,
сменившись безобразной мутной плёнкой,
когда слюнявый старческий язык
подменит речь на лепеты ребёнка,
когда моя дрожащая рука
не сможет удержать у рта посуду,
когда уже ни сесть, ни встать с горшка
я не смогу – и знать того не буду…
Тогда, прошу: не покидай меня,
не оставляй на произвол живущих.
Я не хочу, чтоб близкая родня
смотрела, как меня гвоздит и плющит.
Я не хочу попасть в приёмный дом –
скулить и плакать на вонючем ложе…
Не покидай меня, великий Боже,
возьми к себе, не унижай стыдом.
73-ый псалом
Случается – моменты эти кратки,
но, несомненно, честным не к лицу –
меня пугает зависть к подлецу,
который благоденствует в достатке.
Добыв деньгу разбойным топором,
он хрюкает у полного корыта,
высокомерно, нагло и открыто
кичась своим ворованным добром…
И как тут не подумать простаку,
что зло вознаграждается сторицей,
что незачем трудиться и учиться
на долгом человеческом веку.
Что легче без усилий и затрат
сдирать с людей одежду вместе с кожей;
что праведник не убивает тоже
лишь потому, что слаб и трусоват.
Что Бога нет – ощерься и греши!..
Как объяснить глупцам, заткнувшим уши,
что те, кто в нечистотах греют душу,
в итоге остаются без души?
88-й псалом – Песнь отчаяния и упрёка
Господь-мой-Спаситель, День криков и Ночь одиноких,
услышишь ли голос молитвы – последней, безвестной –
души, захлебнувшейся в боли, в кромешной мороке
разбитого сердца у края дымящейся бездны…
Как воин, утративший Бога, как лист отлетевший,
я падаю в яму меж трупов, лежащих вповалку –
погибших, усопших, моливших, как я, безутешно,
сметённых Тобой на ужасную вечную свалку.
Друзья отвернулись. Я сохну, гнию и болею.
Я брошен в темницу – слезами выплакивать душу…
Зачем Тебе мёртвые, Боже? Живые нужнее –
мертвец никогда не сумеет ни верить, ни слушать.
Неужто для трупов творишь Ты великое дело?
Неужто для мёртвых встаёт на востоке светило?
Зачем же губить нас так дёшево, быстро, умело,
как будто иссякла спасенья заветная сила?
К Тебе поднимаются взоры, молитвы и храмы,
Тебе благодарность возносят живыми словами…
Зачем же Ты сводишь живых в эти чёрные ямы?
Зачем отказался от нас Прославляемый нами?
Неужто в погибели чудо Твоё воссияет,
и холод могилы – горячего сердца дороже?
Взгляни, как я руки к Тебе – лишь к Тебе! – простираю,
в последней надежде, в предсмертной убийственной дрожи.
Ты бил меня с детства, хлестал нелюбимого сына –
Отцовская ярость гремела, круша и корёжа…
Я верю, на это, конечно, имелась причина –
ведь Ты не бываешь неправым, всеведущий Боже.
И вот – сокрушён я. Отчаянье мир поглотило.
Смотри: я тону, задыхаясь в его круговерти.
Любимых и близких веленье Твоё отвратило,
и друг мой единственный – тьма наползающей смерти.
102-ой псалом
Опять прошу о помощи…
Как дым,
струятся дни бесцельно и устало
и тают без следа,
и нет беды,
которая меня бы не достала.
Всё тело ломит,
словно мой скелет,
обуглившись на жертвеннике давнем,
рассыпался, устав от груза лет,
лежащего на мне могильным камнем.
И вытоптано сердце, как трава –
ногами стад бесчисленных –
иссохло
и под ребром шевелится едва,
и думаешь: скорее бы заглохло…
Хлеб, вроде, есть, но невозможно есть –
жую его насильно, как страданье,
как непомерно горестную весть,
отторгнутую треснувшим сознаньем.
Вода, вино горчат от многих слёз;
я – птица одинокая в пустыне,
дорожный прах под ободом колёс,
след облака в сплошной небесной сини.
Я был и нет – как язычок огня,
как тень любви, что счастье приносила.
Я был – и нет.
Прошу, верни меня.
Ведь это лишь Тебе теперь под силу.
104-ый псалом
Пронизан светом утренний простор,
и неба голубое покрывало,
сияя чистотою небывалой,
растянуто на пиках снежных гор.
Журчит ручей в обнимочку с травой,
ревут моря, бушуют океаны –
их голоса уместны и желанны
в гармонии единой мировой.
Здесь зреет плод, идут колосья в рост,
пасётся скот в тиши речной долины;
раскинув ветви, кедры-исполины
хранят покой укромных птичьих гнёзд.
Повсюду жизнь – во тьме морских пучин,
на солнечном лугу, в гнилом болоте,
в дневном раздолье и в ночной охоте,
в одном кругу рождений и кончин.
Здесь каждой твари свой назначен срок,
своя тропа, свои концы и цели –
Луна и мышь в одном огромном теле,
в клубке взаимосвязанных дорог.
Но только мы, Адамовы сыны,
наделены богоподобной волей –
и с этой непомерно тяжкой долей
справляться навсегда осуждены.
121-ый Псалом – ШИР ЛАМААЛОТ
(Песнь к восхождению)
Песня для тех, кто восходит на горные кручи:
Помощь любую в опасной дороге приемлю –
только вот кто мне поможет – тропинка всё круче –
кроме Него, сотворившего небо и землю?
Кроме Него, кто поддержит, не даст оступиться,
встретит, направит, согреет в холодные ночи?
Страж Исраэль, охраняющий наши границы,
Страж Исраэль не смыкает бессонные очи.
В зное палящем, в тумане, под бледной луною
рядом с тобою идущий невидимой тенью,
душу святящий, врачующий сердце больное, –
ныне и присно Он рад твоему возвращенью.
137-ой псалом
На вавилонских реках,
змеящихся, как плети,
сидели мы – калеки,
похищенные дети.
И плакали беззвучно,
унижены и сиры,
на ветви ив плакучих
повесив наши лиры.
А местные оравы
стегали нас кнутами,
чтоб мы им пели славу
разорванными ртами.
Но, как отца в могиле,
упрямо и бессонно
мы в памяти хранили
величие Сиона.
И если позабуду
тебя, Ерушалаим,
зови меня паскудой,
плевком, что несмываем.
Пускай тогда отсохнет
навек моя десница,
пускай язык заглохнет,
и разум помутится,
волками станут люди,
а хлеб – смертельным зельем,
в тот день, когда не будешь
души моей весельем.