cww trust seal

Рассуждая логически…

возврат к оглавлению

(к вопросу о легитимности социалистической идеи)

Статья г-на Певзнера, опубликованная в октябрьском номере альманаха «Лебедь» и адресованная, в том числе, и мне, призывает к корректности обсуждения вопроса о легитимности социалистической идеологии. Но велика ли цена этому призыву, если сам автор уже в третьем своем абзаце допускает заведомо некорректное утверждение об отсутствии достойных аргументов у критиков социализма, которые, по словам г-на Певзнера, «не выдвинули ни одного доказательного аргумента в своей критике и не ответили на поставленные вопросы».

«Может, причина тому в отсутствии таковых аргументов вообще?» –
продолжает г-н Певзнер. Странное предположение. Догадываюсь, что у защитника социализма может возникнуть несогласие с доводами как теоретического (принципиальная невозможность построения работающей умозрительной модели общества, принципиально нерешаемые проблемы планирования экономики при социализме, принципиально нерешаемая задача «справедливого» распределения и проч.), так и практического характера (кровавый античеловеческий режим всех без исключения реализованных последовательных вариантов социализма, их экономический крах, доказанная лживость их пропаганды, тоталитаризм и проч.). Что ж, в случае несогласия принято находить противоречие в ходе теоретического рассуждения или приводить свою, иную, трактовку конкретных исторических примеров. Так, по крайней мере, принято в дискуссии, претендующей на корректность. Однако г-н Певзнер выбирает иной путь: он попросту объявляет весь вышеупомянутый набор аргументов несуществующим!

Этот прием не нов. Бесполезно убеждать человека, твердо вознамерившегося именовать черное белым; то же относится и к апологетам левой идеи. Они изначально не планируют вступать в нормальный спор, и статья г-на Певзнера лишний пример тому. Тем не менее, я согласен в очередной раз вкратце изложить те причины, по которым полагаю социалистическую идеологию непригодной к практической реализации. Было бы наивно с моей стороны рассчитывать на корректный ответ. Скорее всего, реакция оппонентов выльется в обычную лозунговую констатацию: «неубедительно»… «бездоказательно»… – без каких-либо внятных объяснений, отчего неубедительно и почему бездоказательно. Что характерно: социалисты потому и ограничиваются лозунгами, что обращение к логике и просто к здравому смыслу губительно для их выводов.

У нынешних социалистов лозунгов, по сути, всего два, и оба громко звучат в статье г-на Певзнера: «социальная справедливость» и «социальное равенство». Рассмотрим их с общей, логической точки зрения, без перехода на конкретные примеры, спорное толкование которых могло бы завести дискуссию в тупик.

Начнем с «социальной справедливости». Прежде всего, сразу бросается в глаза, что это понятие крайне неоднозначно. Что отмечает и сам г-н Певзнер: «Кавычки здесь недаром, ибо кто знает, какова она, справедливость. Ведь она совсем разная для обоих участников конфликта: работников и работодателей». Именно так. Удивительно, но это совершенно справедливое замечание не получает у г-на Певзнера дальнейшего справедливого развития. Почему? Потому что из него необходимо следует факт насильственного подавления одних членов общества другими, причем дело не ограничивается дихотомией «работники-работодатели», но охватывает практически всех участников общественных отношений, в том числе, и никак не связанных с «работой». Вы скажете, что подобное подавление имеет место всегда – иначе обществу не понадобились бы тюрьмы, суды и полиция. Это верно. Однако следует различать защиту «социальных интересов» от защиты «социальной справедливости». В чем это различие заключается?

Естественное эволюционное развитие общества можно описать картиной столкновения разных, временами противоположных интересов, действием разнонаправленных векторов. Результирующий вектор, представляющий собой сумму этих интересов, и именуется текущим состоянием общества. Оно-то, это текущее состояние, и является объектом защиты со стороны полиции, судов и прочих механизмов государственного подавления. В этом варианте подавление направлено на сохранение существующего порядка, то есть играет сугубо консервативную, стабилизирующую роль. Таким, повторяю, естественным эволюционным образом человеческое общество развивалось вплоть до конца XVIII века – до того момента, когда во время Французской революции была предпринята первая попытка поставить цивилизацию на принципиально иные рельсы.

Эта попытка была подготовлена очевидными успехами разума в областях науки, искусства и производства. Логика первых социалистов выглядела естественной: если разум в состоянии построить паровоз, то отчего бы ему не взяться за создание «справедливого» общества? Я снова взял это туманное слово в кавычки, но на сей раз с меньшим основанием, чем в начале статьи. Потому что у первых социалистов имелось вполне конкретное понятие о справедливости. Построив умозрительную модель идеального общества, они попросту объявили справедливыми все те действия, которые ведут к достижению означенного идеала. В этом была определенная логика, впоследствии подхваченная продолжателями Марата и Робеспьера: враги идеального мира не могут быть справедливыми, а потому подлежат справедливому искоренению во имя грядущего всеобщего и справедливого счастья.

Почему этот подход был принципиально новым? Потому что, в отличие от прежнего эволюционного процесса, который развивался сам по себе, естественным порядком, социалисты имели в виду вполне конкретную модель, объявленную конечной целью развития: справедливое общество. Иными словами, вместо бесцельного, бессмысленного общественного бытия обществу была предложена ясная, разумная, осмысленная задача, реальная станция назначения. Раньше цивилизация росла, как дерево, непонятно куда и зачем. Теперь же все решительно поменялось, у общества появилась цель.

Казалось бы, самое то! Первый блин, вышедший кровавым комом, ничуть не остудил благого порыва радетелей всеобщего счастья. Последующий век ушел на подробную научную проработку как параметров целевого справедливого общества, так и путей его достижения. Теоретики социализма в разных его формах (классовой, национальной, внегосударственной и др.) тщательно изучили существующие общественные закономерности и на их основе построили более или менее стройные целевые модели и практические рекомендации. ХХ столетие стало полигоном для реализации социалистической мечты.

Почему этот опыт был изначально обречен на неудачу? Потому, что социалисты подходили к предмету с тех же общенаучных позиций, которые замечательно работали с математическими моделями, неорганической природой и даже животным миром, но категорически не годились для задачи преобразования человеческого общества. И проблема тут вот в чем: общественное сознание является неотъемлемой частью общественной закономерности. Это означает, что любое изменение общественного сознания (а такие изменения происходят непрерывно) приводит и к изменению общественной закономерности. Совершив революцию на основе и с учетом определенной системы закономерностей, социалисты оказались в новой реальности, которая немедленно сформировала новое состояние общественного сознания и, следовательно, способствовала переходу общества к принципиально иному набору закономерностей. Грубо говоря, пролетариат до революции и пролетариат после революции оказались принципиально разными сущностями. Что, в свою очередь, разом превратило в ничто теорию, основанную на прежней системе общественных законов.

Повторю этот основополагающий принцип, разом выхолащивающий любые попытки устройства человеческого общества согласно любой целевой умозрительной модели: осознание общественной закономерности человеческим обществом меняет саму эту закономерность. Это сразу ставит такие попытки в один ряд с попытками барона Мюнхгаузена, который тащил себя и лошадь из болота, ухватившись за собственную косичку. Социализм плох не потому, что он обращен к дурным целям (цели как раз прекрасны), а потому, что он принципиально невозможен – так же, как и подвиг Мюнхгаузена.

«Социальная справедливость» существует лишь в теории, на бумаге; в реальности же она неминуемо вырождается в вопиющую несправедливость. Потому что, оказавшись у власти и столкнувшись с несоответствием реальности теоретическим построениям (а это несоответствие, как мы видели, неизбежно в силу спонтанного возникновения новых общественных закономерностей), социалисты вынуждены подгонять реальность под теорию. В этом – возвращаясь к первым абзацам – и заключается особенность социалистического подавления. Как мы помним, в традиционно эволюционирующем обществе обязанности аппарата подавления ограничиваются поддержанием существующего порядка; нет беспорядков – нет и причин для подавления.

В случае же социалистического общества дело обстоит совершенно иначе: социалистическое подавление направлено на достижение грядущей умозрительной цели (то есть обращено в будущее, в отличие от традиционного подавления, устремленного в прошлое). А поскольку социалистическая цель, как следует из вышеизложенного, недостижима в принципе, то и социалистическое подавление не прекращается, пока социалисты пребывают у власти. Иными словами, тоталитаризм и зажим свобод свойственны социализму имманентно, всегда и повсюду. Поэтому словосочетание «социал-демократ» представляет собой оксюморон: либо это социалист, который до поры до времени мирится с демократией (как правило, всемерно ограничивая ее действие при помощи всевозможных ухищрений), либо это демократ и тогда не социалист вовсе. Последовательный социалист просто не может быть плюралистом и демократом – и не потому, что хочет быть держимордой (напротив, хотелось-то всеобщего счастья), а потому, что ему постоянно требуется подгонять упрямую реальность к красивой, но не работающей теории.

Если суммировать эту часть статьи, то можно сказать, что, с точки зрения элементарной логики, в реальном мире так называемая «социальная справедливость» представляет собой пустую иллюзию, принципиально недостижимый мираж.

Обратимся теперь ко второму священному принципу социалистов: «социальному равенству». На самом деле он тесно связан с первым и следует из него – ведь «социальное равенство» есть неотъемлемая часть запланированного социалистами счастливого общества, той самой заветной целевой модели, о которой мы говорили выше. Другими словами, настоящее «социальное равенство» достижимо лишь при полной реализации модели, то есть никогда. Почему же оно выделяется в отдельную категорию и упоминается едва ли не чаще, чем пресловутая «социальная справедливость», чья суть зачастую намеренно затуманивается?

Причина проста: человечество слишком устало от революций, чтобы лозунги решительного одномоментного передела, популярные в начале прошлого века, могли быть использованы сейчас, сто лет спустя. Сейчас уже не выкрикнешь: «Фабрики рабочим! Землю крестьянам! Смерть буржуям!» То есть выкрикивать-то выкрикивают (на обочинах современного социалистического движения есть достаточно много маоистских, анархистских, троцкистских и прочих групп, чьи члены ни за что не готовы поступиться принципами), но массами этот клич вряд ли овладеет – по крайней мере, в настоящий момент.

Поэтому на сегодня «социальное равенство» – единственный действенный рычаг, оставшийся у социалистических идеологов. Людям усиленно внушается мнение о ненормальности ситуации, когда у кого-то есть существенно больше денег, чем у других. При этом истинность этого мнения считается доказанной по умолчанию. И все же хотелось бы услышать его, это доказательство. Почему приведенные г-ном Певзнером данные о росте количества миллиардеров должны кого-то волновать? Что в этом такого зловещего? И что предполагается в связи с этим предпринять согласно социалистической идеологии?

Отнять у владельца десяти миллиардов половину и разделить между неимущими? Но разве это изменит картину в принципе? У проклятого богача все равно останется целых пять миллиардов! По идее, полное «социальное равенство» наступит лишь в случае абсолютно равномерного распределения средств. К этой ли конечной цели стремятся сторонники равенства, и если да, то зачем? Ясно, что облупленные миллиардеры/миллионеры (или, чего уж там, назовем их знакомым словом «буржуи») не смогут остаться во владении своими заводами/пароходами; значит ли это, что социалисты по-прежнему ратуют за экспроприацию экспроприаторов и национализацию всех и всяческих капиталов и средств производства? Конечно – это ведь прямо следует из последовательного претворения в жизнь принципа «социального равенства». Почему бы тогда не назвать вещи своими именами? Зачем лгать и недоговаривать? Либо требуйте повсеместной национализации сталин-мао-кастро-полпотовского образца, либо перестаньте говорить о «социальном равенстве». А если вы намерены остановиться на полпути, то чем обоснована справедливость такого частичного равенства? Ведь частичное равенство это то же неравенство, разве не так? Или у социализма какая-то другая арифметика?

Вывод: лозунг «социального равенства» либо изначально неосуществим, поскольку является составной частью недостижимого идеала «социальной справедливости», либо изначально лжив, поскольку заранее предназначен лишь для частичного применения.

Такова реальность. Заметьте, в процессе своих рассуждений я почти не прибегал к историческим примерам, пользуясь исключительно логикой и здравым смыслом. И получилось то, что получилось: социалистическая идеология построена на иллюзорном, ложном фундаменте. Увы, как уже отмечалось, логика начисто чужда ее защитникам. Вот и г-н Певзнер завершает свою длинную апологию следующим жалостным пассажем:
«…бедные будут всегда и богатые тоже. И будут слабые и больные, так же как счастливые и несчастные. Но если мы люди, то мы можем надеяться на помощь тех, кто способен помочь попавшим в беду, и мы всегда должны быть готовы помогать сами. Если мы люди. В принципе именно так и рассуждают сегодня социал-демократы Запада. Уговаривают, убеждают и требуют. И разве не так должно быть, уважаемые Юлия Латынина, Алекс Тарн и Виктор Топаллер?»


Должно быть так, г-н Певзнер, несомненно. Следует переводить через улицу старушек, чтить родителей, помогать бедным и давать работнику субботний отдых. А также не убивать, не красть… – и далее по списку. Только вот при чем тут социализм? Обо всем этом толковал еще Моше Рабейну за три тысячелетия до Маркса. Да и вообще, в процитированном выше отрывке есть как минимум две откровенные неувязки.

Первая: как человек, верующий в истинность социалистической модели, может полагать, что «бедные будут всегда и богатые тоже»? Какой, спрашивается, смысл приступать с подобными убеждениями к тяжкой борьбе за «социальное равенство»? У нас в Израиле подобная странная двойственность описывается красноречивым выражением «полный газ на нейтральной передаче». Шура Балаганов, распиливая чугунную гирю, хотя бы надеялся, что она золотая. А вот найдутся ли любители пилить просто так? Вы бы, г-н Певзнер, на всякий случай поинтересовались у угнетенных масс – пойдут ли они на такой бесперспектив?

И второе: насчет помощи слабым. Тут я, пожалуй, изменю своему первоначальному намерению и все-таки обращусь к истории.
Мне слишком хорошо известно, как поступали с больными и слабыми социалисты Сталина и Гитлера, чтобы я мог поверить в добрые намерения идейных единомышленников г-на Певзнера. Да и нынешнее возрождение (причем именно в левых социалистических кругах) евгеники, эвтаназии и инфантицида свидетельствует о прямо противоположных тенденциях. К тому же, они превосходно согласуются с вышеописанной логикой «социальной справедливости»: справедливо все, что приближает человечество к заветной модели светлого будущего. А значит, справедливо умертвить дауна, пристрелить шизофреника, уморить голодом инвалида, отправить в газовую камеру неполноценный генетический мусор. Например, евреев и цыган. У Энгельса, правда, были другие кандидаты – галлы, баски, бретонцы и южные славяне – но принцип тот же. Такова стройная логика социалиста, свободного от традиционных табу, религиозных запретов и прочего мракобесия.

А в заключение мне хотелось бы вернуться к тому, с чего начал: к призывам о корректности дискуссии. Г-на Певзнера обидело слово «отморозки» применительно к носителям левых убеждений. В самом деле, отчего нельзя вести спор, оставаясь в рамках академической вежливости, примерно так же, как это делают математики у своей перемазанной мелом доски? Отвечу, пожалуй, и на этот вопрос.

Видите ли, г-н Певзнер, спор-то идет не о доказательстве отвлеченной теоремы. Социалистическая модель давно уже вышла за рамки умозрительного рассуждения. Когда любимец социалистов Бернард Шоу в начале тридцатых писал о том, что недурственно было бы изобрести безболезненный смертельный газ, который избавил бы общество от паразитов, с ним еще можно было дискутировать отвлеченно и сдержанно. Но десятью годами позже, после «душевых» Треблинки и Аушвица, этот разговор неминуемо приобрел эмоциональную окраску. Да, идеи сами по себе не подлежат моральным оценкам. Но реальность, г-н Певзнер, – реальность подлежит. А значит, в момент, когда идеи становятся реальностью, им волей-неволей приходится давать ответ на чисто моральные этические вызовы.

Следовательно, идее, которая ассоциируется с определенной этической практикой, вполне могут быть приписаны соответствующие моральные качества. Да-да, идея может быть благородной, самоотверженной, светлой. Или, Боже упаси, подлой, гадкой, отвратительной. Левая социалистическая идея прошла длинный путь эволюции от первого набора ко второму. Она начиналась как светлая утопия, как благородная мечта. Теперь она неразрывно связана с гильотиной, Гулагом, гестапо, хунвейбинами, Берлинской стеной, террором, латиноамериканскими окровавленными мачете и кампучийскими мотыгами с налипшими на них человеческими волосами. Эта идея обрела неотъемлемое моральное качество: подлость. И мне в самом деле трудно понять, г-н Певзнер, как после всех ужасов ХХ века кто-то еще может разделять социалистические убеждения. Левый значит подлый. Не скрою, есть в этом мнении и личный эмоциональный момент, а как же иначе? Полагаю, что я, чей дед со стороны матери сгинул на Колыме, а дед со стороны отца был забит насмерть чекистскими сапогами, имею некоторое право на личную оценку этической сути левого идеала. А потому можете смело считать меня принципиально некорректным собеседником.

Бейт-Арье,
2013

возврат к оглавлению

Copyright © 2022 Алекс Тарн All rights reserved.