Первый канал израильского ТВ закончил показ пятисерийного документального фильма «Шомрей hа-саф». Документального? Гм… Это определение подразумевает рассказ, основанный на документах, фактах, свидетельствах, что предполагает если не бесспорную правдивость результата, то, по крайней мере, нечто весьма близкое к истине. Но как в таком случае назвать фильм, представляющий собой явную фальшивку, которая, по очевидному замыслу авторов, призвана утвердить искаженный взгляд на историю, обелить провалившуюся, грязную, мокрую от пролитой крови идеологическую концепцию? Промывоментальный? Кривоментальный?
«Шомер саф» на иврите буквально означает «сторож, часовой, охранник, поставленный охранять порог, вход, дверь». Русский вариант названия фильма по-библейски высокопарен: «Стражи врат». Воображение рисует эдаких ангелов во плоти, рыцарей шестиконечного стола, угрюмо и самоотверженно несущих тяжкую, но благородную службу у ворот – пардон, «врат»! – нашего осажденного города. Однако, после трехчасового знакомства с главными героями фильма – шестью начальниками израильской службы безопасности, на ум приходят совсем другие аналогии: охранники, ощупывающие сумки на входе в супермаркет. Это ведь тоже вполне себе «шомрей hа-саф», не так ли?
Очень разные они, эти привратники-шабакники. Но и на пороге супера не все охранники одинаковы. Там тоже можно повстречать и откровенного пофигиста, и хитрожопого волынщика, и честного малого, и парня с претензиями на великого физиономиста, и ревностного служаку, который с преувеличенным тщанием роется в каждом школьном рюкзачке. Вот заслуженный оперативник Авраам (Аврум) Шалом, занимавший пост главы ШАБАКа в 1980-1986 гг. и покинувший его в результате шумного скандала, известного под названием «Автобус №300» (когда случайно всплыло, что захваченные в плен террористы были ликвидированы уже после ареста). Этому старому служаке пришлось принять на себя удар, направленный левой судебно-медийной кликой на тогдашнее правительство национального единства (Шамир-Перес), и видно, что обида гложет его до сих пор. Возможно, он и согласился дать интервью для того, чтобы оправдаться; на все прочие темы Аврум реагирует скупо, иногда раздраженно, отвечает после долгих пауз, словно недоумевая, как он тут, черт побери, оказался.
Вот Яаков Пери, принявший ШАБАК в 1988 году, светский лев, плейбой и гедонист, любитель классической музыки и изощренного джаза. После «Автобуса №300» пресса не оставила от Службы камня на камне, и, возможно, Ицхак Шамир, принимая решение об этом назначении, хотел представить обществу именно такое, подчеркнуто цивилизованное лицо нового ШАБАКа. Не все, мол, там кровожадные убийцы, насмерть забивающие пленных террористов, есть и любители дорогих вин. Проблема заключалась в том, что задачу реорганизации разгромленной Службы Пери выполнил спустя рукава, как оно и положено плейбою. Достаточно сказать, что в последний год своей вахты Яаков Пери руководил ШАБАКом через океан, параллельно получая (за государственные деньги) диплом престижнейшей Гарвардской Бизнес-школы – диплом особо дорогой, как и всё, что он привык получать. Неудивительно, что когда в 1995 году дорого обошедшийся нам Пери упросил не менее дорого обошедшегося нам Рабина отпустить его (как затем выяснилось, прямиком в дорогое кресло генерального директора дорогой фирмы «Селком»), Служба безопасности оказалась катастрофически не готова к дичайшей вспышке террора, которая последовала за Соглашениями Осло. Каденция любителя дорогих прибамбасов дорого стоила Стране.
Карми Гилон, сменивший Яакова Пери, руководил ШАБАКом меньше года – с марта 1995 по февраль 1996, но этот неполный год вместил в себя и более чем странные обстоятельства убийства Рабина, и скандал с Авишаем Равивом (агент «Шампанья»), и беспрецедентную волну арабского террора на фоне полной беспомощности Службы. Наверно, ответственность за эти постыдные провалы лежит преимущественно на вовремя соскочившем с телеги Яакове Пери, но велика в них и доля Гилона. Беседе с ним в фильме уделено, пожалуй, больше всего времени – прежде всего, потому, что монолог Карми Гилона идеально ложится в проарабскую, антиизраильскую концепцию авторов. Но это имеет и побочный эффект, на который не рассчитывали мастера кривоментального жанра: ведь именно интервью с Карми Гилоном внушает наименьшее доверие. По крайней мере, в моменты, когда он говорит об убийстве Рабина, весь его вид представляет собой находку для сторонников теории конспирации. Потупленный взор, бегающие глазки, напряженное лицо… – полное впечатление, что этот человек лжет.
Ами Аялон, которого призвали спасать искалеченную Службу со стороны (а именно – из рядов военно-морского флота), выглядит, мягко говоря, анекдотической фигурой. Я уж не знаю, кем он себя считает: философом, государственным умом или духовным авторитетом, но его профессиональные качества вызывают серьезнейшие сомнения уже через несколько минут разговора. Каждый из нас знаком с этим верным признаком человека, не имеющего понятия о предмете разговора: от него нельзя услышать ничего конкретного, лишь многословную болтовню общего характера. Именно такие общеобразовательные тексты – об атмосфере доверия, об историческом моменте и о психологии конфликта – начинают звучать, когда на экране появляется Аялон. Смотришь и думаешь: «Боже, и этот болтун в течение четырех лет руководил ШАБАКом?!» В 2000 году, завершив свой срок, Аялон ударился в политику на крайне левом ее фланге – то есть там, где, как правило, и кучкуются подобные балаболки и пустобрехи. И все бы ничего, но оставленное им наследие аукнулось Стране жесточайшей волной арабского террора, разорванными в клочья автобусами, массовым убийством детей в «Дельфинариуме» и чудовищной пасхальной мясорубкой в отеле «Парк».
Ави Дихтер, руководивший Службой с мая 2000-го по май 2005-го, производит наиболее благоприятное впечатление. Похоже, именно ему удалось в полном объеме восстановить дееспособность ШАБАКа, ликвидировать базу террора внутри Страны, свести арабские диверсии до минимума, который казался недостижимым во времена его некомпетентных предшественников.
Юваль Дискин, последний из шестерки интервьюируемых, по сути, продолжил уже по накатанному (2005-2011). При Дихтере он отвечал за точечные ликвидации. Очевидно, именно такая специализация (в отличие от сферы интересов того же Карми Гилона, который предпочитал фокусироваться на «идеологическом еврейском терроре») стала залогом успешной работы ШАБАКа в эпоху Дихтера-Дискина. И это объяснимо: искать зло нужно там, где оно гнездится, а не там, где велит левая идеология.
Но даже Дихтер и Дискин, два заслуженных профессионала, следуют печальной традиции израильской политической культуры: ни в коем случае не признавать собственных ошибок, а, напротив, изо всех сил валить ответственность на других. В этом смысле модель поведения всей шестерки интервьюируемых идентична. Все они пребывают – кто в большей, кто в меньшей степени – в обиде на премьер-министров, с которыми им пришлось работать, на израильскую политику, которой они не понадобились, и на весь белый свет, который недооценил их выдающиеся таланты.
Свежее всего обида у Юваля Дискина. Он предоставил себя в распоряжение кривоменталистов в момент, когда еще пребывал в статусе главы Службы, хотя уже и было объявлено об окончании его каденции. Этот факт сам по себе граничит с государственной изменой, но не является чем-то неслыханным в Стране, где даже действующий глава военного округа – средний во всех смыслах офицерик – позволяет себе публично давать советы политическим лидерам. Напомню: при демократической системе правления назначенцы-профессионалы обязаны беспрекословно исполнять волю выборной власти – парламента и правительства. В случае несогласия у них всегда есть возможность уйти, подать в отставку. Иная манера поведение, выражающаяся в проталкивании собственного мировоззрения, именуется коротким словом «путч». Израильская демократия в последние десятилетия превратилась, без преувеличения, в демократию путча. Путча прокуратуры, путча чиновников, путча офицерства.
В данном случае путчисты открывают перед авторами фильма бескрайний простор для манипуляций, предоставляя мошенникам бесценную возможность в нужный момент бросить шмат грязи в нужное место. В самом деле, мастерам кривоментального монтажа остается лишь выудить правильные фрагменты из репертуара шести солистов, на все лады исполняющих две арии: «Виноват не я, виноват другой» и «Я предупреждал, а меня не послушали».
К примеру, у Аврума можно взять горькое замечание о том, что его подставили, и тут же скомпоновать эти слова с документальными кадрами, изображающими Ицхака Шамира, дабы непонятливому зрителю сразу стало ясно, кто истинный виновник скандала. А если подобрать для Шамира особенно хитрый ракурс и соответствующее музыкальное сопровождение, то по крайней мере часть зрителей останется в полном убеждении, что именно ликудный премьер забил насмерть двух плененных террористов.
Когда Ами Аялон возложит непосредственно на Нетаниягу вину за беспорядки, связанные с открытием туннеля под Храмовой горой, нужно тут же показать бушующую в праведном гневе арабскую толпу и задать уточняющий вопрос: «Неужели Нетаниягу даже не посоветовался с главой ШАБАКа?» В ответ Аялон вильнет, замнется и промямлит нечто невнятное, что, впрочем, не помешает интервьюеру уверенно констатировать: «Ага, значит, не посоветовался…»
И совсем неважно, что это наглая ложь: хорошо известно, что именно Аялон (игнорировав, кстати, мнение Дихтера, отвечавшего тогда в ШАБАКе за Иерусалимский сектор) дал зеленый свет открытию туннеля. Дал из общих, непрофессиональных соображений (ведь иных у него не было и не могло быть): в тот момент Нетаниягу планировал передачу Хеврона Арафату, и туннель по гениальному расчету главы ШАБАКа должен был подсластить пилюлю противникам отступления.
Аялон, кстати, солжет в фильме как минимум еще один раз, когда будет выясняться, на ком лежит ответственность за провальное покушение на Халеда Машаля в Аммане: по его словам, Служба ничего не знала о готовящейся ликвидации. И снова интервьюер картинно удивится: «Как же так? Пойти на такое дело и не известить ШАБАК?» В итоге, зритель еще больше убеждается в преступной безответственности премьер-министра Нетаниягу. Расчет лжецов прост: мало кто помнит о выводах государственной комиссии по итогам провала покушения. Эта комиссия однозначно установила, что Мосад координировал свои действия со Службой безопасности! Были и заседания, и совещания по теме, на которых присутствовал Аялон! Были!
А вот где не было никаких совещаний, так это накануне подписания печально известных Соглашений Осло: Перес, Рабин и Бейлин втихаря обтяпали свою преступную авантюру, не ставя при этом в известность ни ШАБАК, ни Мосад, ни ЦАХАЛ! Вот тут бы и спросить с придыханием: «Как же так? Можно ли пойти на столь судьбоносные шаги, даже не посоветовавшись со специалистами в области безопасности?» Увы, этот вопрос предсказуемо остается за кадром, ибо плохо увязывается с концепцией авторов фильма.
Концепция эта, кстати, проста и лжива, как советская «Правда». Она звучит примерно так: арабы всю жизнь мечтали о мире бок о бок с еврейским государством и были готовы к нему, но после убийства Рабина Израиль раз за разом отталкивал протянутую руку дружбы и сотрудничества. Мирные переговоры последовательно и целенаправленно срывались сначала Биньямином Нетаниягу, а затем Эхудом Бараком, Ариэлем Шароном и снова Нетаниягу. Иными словами, Израиль не хочет мира и преднамеренно саботирует переговоры – его правительство и следует считать главным виновником продолжающегося конфликта.
Но это ведь полная лажа, скажет любой разумный наблюдатель. Факты говорят о другом: в ходе «мирного процесса» арабы всегда с готовностью брали землю, оружие, деньги, но с поразительным упорством отказывались вступать в переговоры об окончании конфликта. Когда Барак и Клинтон в Кемп-Дэвиде приперли Арафата к стенке, предложив в обмен за окончательный мир 97% территории Иудеи и Самарии и раздел Иерусалима, раис начал в ответ кровавую интифаду. Ольмерт и Ливни умоляли преемника Арафата Махмуда Аббаса согласиться на еще более выгодные условия – ровно с тем же успехом. И это понятно, ведь целью арабской стратегии является вовсе не мир, а, напротив, поэтапное уничтожение еврейского государства. Наши враги в принципе не могут вымолвить это словосочетание – «мирное окончание конфликта» – не говоря уже о том, чтобы подписать соответствующий документ.
Всё так, но зачем позволять фактам портить идеологически безупречную картину кривоментального кино? Авторы фильма «Охранники на пороге» формируют свою, идеологически правильную реальность. Формируют посредством монтажа, решительными эйзенштейновскими мазками. Вот пример. Начало реализации Осло, торжественный въезд Арафата в Газу. Кадры всенародного ликования, флаги, цветы, танцы, радостные толпы, лучистая улыбка фиолетовых губ красавца-раиса. Сразу вслед за этим монтируется демонстрация «черных сил» (то есть израильтян) на площади Сиона в Иерусалиме. В кадре гневные лица, оскаленные рты, выкрики, угрожающе воздетые руки. Черный раввин в черной шляпе, потрясая кулаком, кричит в черный микрофон черные слова. На плакатах злобных демонстрантов – Рабин в «арафатке», Рабин-руки-в-крови, Рабин в форме СС. Следующий кадр – Карми Гилон рассказывает о злобном подстрекательстве правых.
Смысл этой последовательности очевиден – он без лишних слов утверждает вышеописанную лживую концепцию трогательного арабского миролюбия, которое столкнулось с непримиримой агрессией израильских консерваторов. Прямо-таки схватка сил Света с силами Тьмы. Как будто между танцами в Газе и демонстрацией на площади Сиона не было ни кровавых терактов, ни растерзанных тел на перекрестке Бейт-Лид, ни всеобщей атмосферы бессилия и ужаса.
Рассказывая об убийстве премьера, Гилон ухитряется ни разу – повторяю: ни разу! – не упомянуть Авишая Равива по кличке «Шампанья», своего провокатора, по заданию ШАБАКа организовавшего «еврейскую подпольную организацию» Эйяль. Как будто Игаль Амир не находился в самых тесных отношениях с Равивом, не делился с ним своими намерениями.
Говоря о подстрекательской кампании против Рабина и Осло, Карми Гилон ни словом не упоминает и о пренебрежительном, чтоб не сказать хамском отношении Рабина к протестующему консервативному большинству. «Пусть крутятся как пропеллеры…» «Мне плевать на них…» Эти слова «народного вождя» звучали на фоне разнузданного арабского террора, подстрекательских речей Арафата и вонючих парламентских трюков, при помощи которых только и держалось рабинское правительство меньшинства. Вот главные приметы того времени: лужи крови на улицах израильских городов, гламурные церемонии на лужайке Белого дома и ложь, ложь, ложь ангажированной прессы.
Подстрекательство? Чушь! Не было никакого подстрекательства – был законный демократический протест истерзанного страхом народа, и демонстративное пренебрежение к нему, при каждом удобном случае выказываемое премьером Рабином. Именно ему, Рабину, следовало адресовать тогда упрек в антидемократическом поведении – ему, а не близким к отчаянию протестантам. В те дни я услышал от трех разных людей, родившихся в Стране, отслуживших в ЦАХАЛе и живших абсолютно нормативной, далекой от политики жизнью стандартного израильского гражданина одну и ту же фразу: «Кто-нибудь всадит ему в голову пулю». Это настроение, что называется, витало в воздухе, и создали его не подстрекатели, а сами творцы Осло, создали своими руками.
Нашла ли вся эта жуть хоть какое-нибудь отражение в «документальном» фильме «Дворники у ворот»? Черта с два! Ни слова. Авишая Равива чуть позже вспомнит Ами Аялон в следующем забавном контексте: по словам бравого моряка, ШАБАК совершил ошибку, поставив своего агента во главе подрывной организации. Вот если бы Равив был, скажем, первым замом главного еврейского террориста, тогда еще куда ни шло. А вот во главе – это, мол, перебор. Короче говоря, немного ошиблись, сместили акценты, с кем не бывает…
Итак, Равив упомянут, можно поставить галочку. Появляются в фильме и остовы развороченных автобусов. Но снова – чудеса монтажа! – эти кадры следуют после длительных рассуждений о проблемах, возникших в переговорном процессе. А в проблемах, само собой, виновата исключительно израильская сторона, то есть черная сила Тьмы. Авторы кривоментального кино монтируют кадры кровавого арабского террора так, что он кажется едва ли не законной реакцией загнанных в угол миролюбивых хамасников. А переходя к пику террористических атак в феврале-марте 1996-го, фильм демонстрирует и вовсе феноменальную эквилибристику.
Судите сами. Сначала несколько раз упоминается о наступившем временном затишье. Затем в деталях описывается ликвидация Ихье Айяша – главного хамасного мясника, ответственного за сотни убийств. Детали эти самые трогательные. Нет, не оторванные головы на мостовой (Боже упаси!), а проявления любви доброго Айяша к жене и ребенку, его сердечная привязанность к отцу (зрителю предъявляют фотографии родственников). И вот этого-то ангела во плоти коварный ШАБАК отправляет к гуриям! Неудивительно, что кадры терактов, последовавших за ликвидацией, зритель воспринимает как естественное проявление арабской скорби по невинно убиенному мученику. Затем в монтаж идет победа Нетаниягу на выборах и рассуждения о гибели мирного процесса. Вывод ясен: не трогали бы Айяша, был бы мир.
Этот монтажный метод «кинематографического высказывания» применяется в фильме раз за разом. Соглашение в Уай-плантейшен? Пожалуйста.
Первый кадр: мирная арабская улица. На стене огромный плакат – улыбающийся Арафат жмет руку улыбающемуся Клинтону. Радостный подросток разъезжает на велосипеде, продавая американские флажки. Тишь да благодать.
Второй кадр: Арафат выступает на съезде ПОО, ставит на голосование новое соглашение. Зал дружно голосует «за», все встают в едином порыве, бурные продолжительные аплодисменты.
Третий кадр: демонстрация израильтян против соглашения. Снова раззявленные рты, крики, протесты, плакаты «Есть отступление – нет правительства!»
Ну? Теперь вы поняли, кто тут хочет мира, а кто всеми силами препятствует ему?
Точно так же «документируются» события переговоров Барака и Арафата в Кемп-Дэвиде. Вот, покадрово:
1) Барак силой запихивает Арафата в дверь,
2) вернувшийся из Америки Барак заявляет: «Нет партнера»,
3) визит Шарона на Храмовую гору,
4) беспорядки во время и после визита; разгоняемые израильской полицией арабские граждане несут к арабским амбулансам арабских раненых и убитых,
5) Барак возлагает на Арафата ответственность за срыв переговоров.
Подумать только – на Арафата! На такого добродетельного и миролюбивого Арафата! Само собой, условия мира, от которых Арафат отказался в Кемп-Дэвиде (97% территории Иудеи-Самарии и раздел Иерусалима), не упомянуты в фильме ни единым словом.
Вообще, грязному убийце и мерзавцу по имени Ясир Арафат в фильме отведен отдельный помывочный уголок, в котором Дискин и Дихтер помогают авторам фильма отмыть раиса от ответственности за кровопролитие Второй интифады. Якобы, Арафат лишь оседлал стихийно поднявшуюся волну народного арабского возмущения.
«В противоположность мнению больших специалистов, – заявляет Дискин, – Арафат не инициировал беспорядки…»
Кто же эти большие специалисты, чье мнение столь пренебрежительно отметает бывший глава ШАБАКа? Это, на минуточку, военная разведка и Мосад. Спрашивается, почему нужно предпочесть утверждение Дискина, завзятого оперативника, знакомого лишь с низовыми агентурными данными, экспертной оценке организаций, имеющих доступ к значительно большему и разностороннему объему информации? Но авторы кривоментальной фальшивки не дают логике заморочить свои идеологически чистые головы. В итоге, мнимая невиновность Арафата представлена в фильме доказанным фактом, а сложившееся в Израиле мнение – следствием массированной промывки мозгов.
Какую цель преследовали авторы этого насквозь лживого, тенденциозного, антиизраильского фильма? Мне хочется верить, что самую благую: они наверняка убеждены, что своей работой приближают желанный благословенный мир. В этой связи хочется повторить то, что сказал в обсуждении после показа фильма Ари Шавит, один из немногих израильских журналистов, позволяющих себе роскошь быть честными. Возможно, я буду неточен в отдельных словах, но суть сказанного такова:
«Израильская журналистика – одна из главных виновниц краха соглашений Осло. Она виновна прежде всего в том, что лгала. Скрывалась правда об Арафате, замалчивались «неудобные» новости, налицо была тотальная мобилизация в пользу «мирного процесса». Затыкали рот каждому, чье мнение шло вразрез с догмой. Это и толкнуло крайние круги к отчаянным действиям. Если бы журналисты не лгали, ситуация была бы иной, лучшей. Урок: нужно всегда говорить правду».
Что ж, если так, то фильм «Шомрей hа-саф» не только не приближает мир, но напротив, отдаляет его. Ведь он исполнен в лучших традициях лживой пропаганды времен Соглашений Осло. А иногда даже хуже того.
Бейт-Арье,
2013