Не думаю, что Путин кривил душой, используя термин «военная операция». Захватническую (то есть предполагающую оккупацию) войну с огромной по европейским меркам страной с враждебным населением и закаленной восьмилетними, хотя и локальными боями армией, не начинают с ничтожными по меркам такой задачи 150-200 тысячами бойцов. Особенно, учитывая, что эти 150-200 тысяч не были введены одновременно, одним концентрированным ударом по одному направлению, а были распылены по нескольким маршрутам наподобие распальцованной (пальцы веером) пятерни. Значит, предполагалась именно «операция», а не война.

Судя по всему, предполагалось, что вышеупомянутая пятерня войдет в Украину, как в кадку с подсолнечным маслом – быстро и без сопротивления. В Крыму это когда-то получилось, причем намного меньшими силами. Наверно, у Путина и его генералов были основания думать, что то же самое произойдет и теперь. Тогда становятся понятными и «распальцовка» сил, и недостаточная готовность к реальным боевым действиям, и проблемы со снабжением, и нынешнее топтание на месте.

«Операция» должна была закончиться в течение двух-четырех дней, увенчавшись мгновенным окружением и последующим пленением наиболее боеспособных бригад ВСУ на границе с ЛНР-ДНР (как в «Иловайском котле» в сентябре 2014-го), капитуляцией всех прочих частей деморализованной украинской армии (как в Крыму в марте 2014-го) и, наконец, арестом политической элиты и коронованием условного Януковича, который затем твердой рукой направит растерянное население бывшей независимой Украины по пути превращения в Малороссию, а чуть позже – и законодательно оформленного воссоединения с Русским миром (как с тем же Крымом в июле 2016-го).

Но уже наутро второго дня стало ясно, что прежние аналогии неуместны, и путинская пропаганда неуклюже скорректировала сроки, заявив, что «операция» изначально планировалась двухнедельной. Что ж, прошли и две недели, а воз и ныне там, где был остановлен неожиданно яростным украинским сопротивлением. Тут-то и проявился главный просчет российского командования, которому приказали готовить войска не к «войне», а к «операции». Чтобы кормить солдат два-три дня, хватает сухого пайка, но дальше требуется нормальное снабжение. Чтобы за два-три дня без помех доехать до Киева, танковой роте может хватить одного бензозаправщика. Чтобы сориентировать личный состав на двух-трехдневный марш-бросок «как на учениях», не требуется особой моральной подготовки.

Но когда «операция» внезапно превращается в «войну», а «марш-бросок без помех» – в реальный бой с врагом, настроенным умереть, но не сдаться, все вышеупомянутые планы рушатся, как карточный бункер. Солдаты голодают, не понимают, зачем «это всё» и не хотят умирать ни с того, ни с сего – их просто не готовили к этому. Горючее кончается, и колонны бронетехники застревают, не доехав до места назначения. Еще хуже приходится грузовикам снабжения и цистернам, которые вынуждены двигаться по враждебной территории, которая не только не была оккупирована (ибо, как уже сказано, сил для оккупации заведомо не хватало), но и не зачищена от вооруженного противника.

И как результат двухнедельной «операции», которую всё никак не могут признать «войной» – бесцельное топтание деморализованных российских батальонов вокруг нескольких крупных городов, то есть, по сути, переход к позиционной войне. Хотели «как в Иловайске», а получилось «как в Дебальцево» (город, который, как мы помним, переходил из рук в руки в ходе не двухнедельных, а – ни много ни мало – ДВУХЛЕТНИХ боев). Именно Дебальцево вспомнилось пропутинскому пропагандисту Яакову Кедми, когда другой «верный путинец» Владимир Соловьев попросил его высказаться по поводу возникшей ситуации (желающие с легкостью найдут этот в высшей степени показательный ролик на Ютубе).

– Я уже не уверен, что это не Дебальцево, – безрадостно сказал Кедми.

– И так настроение поганое, а тут еще ты такое говоришь, – еще более мрачно заметил Соловьев, с похоронным лицом внимавший другу и единомышленнику.

– Я не понимаю, что происходит, – продолжил Яша. – Почему до сих пор не взяли ни одного крупного города, кроме Херсона? Да и Херсон-то… Почему я слышу высказывания, которые противоречат целям, которые были заявлены президентом? Почему танки топчутся на месте, почему не входят в города?

Кедми – бывший танкист (еще в ту пору, когда воевал за Израиль, а не за Россию), участник сражения за Китайскую ферму в войну Судного дня и хорошо знает предмет. Но, видимо, он основательно подзабыл события почти полувековой давности. Тогда израильтяне тоже думали, что идут на войну, как на парад, и были уверены, что враг побежит, сверкая голыми пятками. А вот что получилось (цитирую воспоминания самого Яакова Кедми в переводе с иврита):

«Мы атаковали силами одной танковой роты хорошо вооруженный и обученный батальон противника, сидящий на укрепленной позиции. Мы хотели смести их с лица земли, но они просто расколошматили нас ракетами. Когда Барак наконец осознал, что через несколько минут нас всех уничтожат, он дал приказ отступить».

Тогда, в 1973-м, на вооружение египтян только-только поступили советские противотанковые ракеты «Малютка» – они-то и решили исход боя, в котором чудом уцелели как будущий премьер-министр Эхуд Барак, так и офицер-оперативник его батальона Яаков Кедми. Сейчас украинцы готовятся встретить вражеские танки куда более совершенными средствами – ракетами «Джавелин» и «Н-Лау» (где Н означает «новейшая»). Возможно, именно поэтому российская бронетехника отнюдь не торопится лезть в огненные ловушки Киева, Харькова, Мариуполя, Николаева и Одессы…

Что происходит на фронте сейчас? Несколько дней назад русские (название довольно условное, учитывая заметное наличие чеченских, тувинских, бурятских и прочих нацменских имен в документах убитых и плененных солдат) перешли к туповатому обстрелу населенных пунктов артиллерией и ракетами – опять же, «как в Дебальцево». Думаю, это признак растерянности. Трудно представить, к чему может привести такая «стрельба по площадям», помимо гибели гражданского населения и чисто репутационных потерь – уж во всяком случае, не к достижению целей «операции», как их определил Путин. Начали с распальцовки – ныне на наших глазах имеет место если не «дебальцификация», то «депальцификация» войны.

Колонны снабжения продолжают гореть, российские солдаты – гибнуть и сдаваться в плен. Украина определяет число убитых россиян астрономическим числом 12 тысяч. Российский Генштаб рапортует о 500-600. Верить, как водится, не стоит ни тем, ни другим. Истина, пребывает где-то в промежутке. Так, ЦРУ США, которое, как мы помним, пока не ошибалось в своих оценках этой войны, сообщает о 2000-4000 погибших. Неназванный источник в американской администрации – о 6000 убитых и троекратном количестве раненых российских солдат. Разброс, конечно, тот еще, но так или иначе, трупов уже непропорционально много для простой, хотя и «специальной» операции.

Еще хуже обстоят дела с имиджем Вооруженных сил России. То ли там и в самом деле разворовали всё подчистую (чего стоит хотя бы история о консервах, просроченных еще 7 лет тому назад), то ли эти «силы» действительно годятся лишь на «специальные операции» типа захода в беззащитную Грузию, бомбёжек сирийских исламистов и поставок человеческого мяса к столу африканских людоедов. Западные обозреватели уже в голос смеются над застрявшей колонной длиной в 64 километра, над ничтожным, как выяснилось, запасом «высокоточных» ракет, над беспомощной логистикой, над убогим оперативно/тактическим планированием и над неспособностью достичь полного превосходства в воздухе против древних украинских МИГов и турецких беспилотников. Для страны, чьим главным и единственным аргументом, помимо сырья, всегда была именно военная угроза («Но сурово брови мы нахмурим…»), нет худшего сценария, чем демонстрация постыдной импотенции якобы «грозной» армии. Неужели король гол? Так оно, значит, выглядит на деле ваше «Можем повторить»?

– Россия погибнет, если не победит… – совсем уже удрученно заявил Соловьев в вышеупомянутом диалоге с Яаковом Кедми. – Мы просто обязаны победить.

Кедми не стал спорить.

II

Теперь мы вступаем на скользкую почву гадания – причем, не на кофе или картах Таро, а на крови и картах геополитики. Ситуация, что и говорить, складывается весьма неприятная для обеих воюющих сторон и, возможно, не только для них. Как долго продержится Украина со своей пассивно-партизанской тактикой? Способна ли она вообще на перехват наступательной инициативы, которая доселе принадлежит – пусть и в периодически затухающем виде – исключительно российской стороне? Не развалится ли украинская армия после первой же крупной неудачи – типа вполне еще вероятного окружения и ликвидации ее наиболее боеспособных частей на границе с Донбассом? Прибегнет ли руководство РФ к всеобщей мобилизации и к тактике выжженной земли? Может ли Запад позволить себе столь же хладнокровно реагировать на массовый призыв российских резервистов или вынужден будет перейти в этом случае к вооруженному сдерживанию? Какова степень устойчивости нынешнего небывалого единства Западного мира в вопросе санкций: экономических, финансовых, культурных, торговых, транспортных, спортивных, всяких?

Вопросов много, а ответов… – ответов еще больше, хотя нам-то хотелось бы всего лишь одного, зато определенного. Главная проблема сегодняшних прогнозистов заключается в принципиальной невозможности поверять логикой ход войны, которая была развязана на удивление алогично. Это ведь только плюс на минус дает минус, а вот логика, умноженная на ее отсутствие, может с легкостью обернуться каким-нибудь сферическим конем в вакууме или даже в пальто. Давайте попробуем обрисовать несколько гипотетических вариантов, без какой-либо уверенности в их реальной осуществимости.

1. История знает немало побед, одержанных в сугубо оборонительном ключе, но вряд ли эта война станет еще одним таким примером. Войскам РФ не угрожают ни морозы, сгубившие французов в Москве, ни эпидемии, сгубившие турок под Веной. Если тактика обеих сторон останется прежней, Украина неминуемо проиграет – даже без привлечения путинцами дополнительных резервов. Рано или поздно русским удастся окружить и уничтожить юго-восточную, самую боеспособную группировку ВСУ, которая пока еще держится на Донбассе и в Мариуполе. Эта неудача нанесет серьезный удар по морали и стойкости украинцев. Высвободившиеся на Донбассе батальоны оккупантов без труда возьмут Николаев, затем капитулирует Одесса. После падения Харькова полностью блокированный Киев вынужден будет сдаться и принять условия «русского мира».

Последствия: в этом варианте поставленные Путиным цели вроде бы достигнуты в полном объеме, но это пиррова победа. России получает полуразрушенную оккупированную страну с вооруженным враждебно настроенным населением и отрядами «лесных братьев», которых придется потом вылавливать еще не один год. Марионеточный режим побежденной Украины сможет держаться лишь посредством жесточайшего террора и подавления. В этих условиях нечего и думать о снятии санкций – напротив, конфронтация с Западом лишь усилится, сопровождаясь ускоренной гонкой вооружений, в которой у России нет ни единого шанса на успех. Разрушенная инфраструктура (мосты, жилые и административные здания, энергетика, транспорт и проч.) потребует огромных средств на восстановление.

Взять их попросту неоткуда, кроме как у собственного народа. Разруха в обеих странах будет более-менее схожа с той, что была после Второй мировой. Но тогда в распоряжении Сталина все же имелись репарации от побежденной Германии, вывезенные оттуда заводы и ученые, обширная помощь союзников, симпатии «прогрессивной общественности» (а также базировавшаяся на этих симпатиях разветвленная агентура промышленного и военного шпионажа), бесплатная рабочая сила (пленные немцы и заключенные «свои») и покорное население. У Путина же вместо всех этих козырей будет лишь изоляция, санкции и отсутствие помощи от кого бы то ни было, кроме, возможно, Китая и Японии, которые не преминут воспользоваться бедами соседа, чтобы де-факто откусить от него Восточную Сибирь и Дальний Восток. Ну и, конечно, последует закручивание гаек – неминуемое в такой ситуации.

Где-нибудь в условной «Гейропе» это обязательно привело бы в взрыву, но русский народ терпелив. Из этой (как и из той) послевоенной разрухи, Россия выйдет, лишь сменив режим, свалив все беды на прежнего «тирана-вована» и уверив Запад в своей склонности к «разрядке международной напряженности». Санкции понемногу отступят, придет Оттепель 2.0, и… как поется в песне, «всё опять повторится сначала».

2. Украина решает отойти от пассивной тактики. Вооруженные силы Украины получают от Запада оружие, способное кардинально изменить положение на фронтах (зенитные и противотанковые ракеты, самолеты, ракеты «земля-земля», беспилотники, танки), и перехватывают наступательную инициативу. Поставленный перед угрозой военного поражения, Путин решает действовать привычным российским методом: завалить врага трупами собственных солдат. Под лозунгом «Отечество в опасности» он проводит всеобщую мобилизацию. НАТО в ответ подтягивает к границам технику и войска, но не решается на большее. Подавив робкие внутренние протесты, Путин обрушивается на Украину всей мощью своей военной машины. Новые «жуковы» и «тухачевские» бросают солдат в лобовой штурм Киева и Харькова, Одессы и Мариуполя. Будут сотни тысяч убитых и раненых с обеих сторон. Будет оккупация всерьез – с военными комендатурами в каждом населенном пункте. Будут разрушения инфраструктуры и городов – опять же, «как в Дебальцево», где в развалины превратились 80% зданий. Иными словами, возникнет положение, которое, как сказал поэт, «не читки требует с актера, а полной гибели всерьез». В точности, как в 40-е годы прошлого века.

Последствия: см. п.1 – то есть та же пиррова победа России, только в квадрате: еще больше трупов, пожаров и разрушений, еще глубже разруха, еще страшнее трагедия. Но разница между п.1 (ужас) и п.2 (ужас-ужас) не принципиальная, а лишь количественная.

3. Начальные условия те же, что и в п.2. То есть Украина решает отойти от пассивной тактики и перехватывает наступательную инициативу, а Путин проводит всеобщую мобилизацию. Однако, в отличие от варианта п.2, НАТО решает, что угроза слишком велика, и вступает в войну, то есть вводит «бесполётные зоны», начинает сбивать русские самолеты/ракеты и предъявляет Путину ультиматум о немедленном прекращении огня.

4. Разновидность этого варианта: Украине не требуется помощи НАТО, поскольку полученное ею оружие и деморализация противника и без того приводят к сокрушительному поражению российской армии, которая откатывается к границам.)

Объявляется перемирие, затем заключается мир. В Донбассе и в Крыму проводятся – на условиях и под контролем Запада – свободные референдумы о будущем этих областей. Помимо этого, Украина не дает никому никаких обязательств и вступает в ЕС, а позже и в НАТО.

Последствия: Путин немедленно теряет власть, потому что представить победой такое унижение попросту невозможно. Поскольку механизма упорядоченной передачи власти в России не существует, там наступает смутное время, борьба за трон и за сферы влияния, результатом которой (в крайнем, но вероятном случае) может стать распад страны на независимые области и республики (Чечня, Кавказ, Татарстан и поволжские автономии, Якутия, Алтай, Дальний Восток и проч.). Победившая Украина окончательно оформляется как успешная европейская нация. Россия (или ее центрально-московско-северо-петербургская часть) окончательно пробуждается от евразийских сновидений, что можно рассматривать как вид другой победы – победы здравого смысла над гиблой имперской фантазией. Освободившись от необходимости «быть великой» и «спасать мир», это ново-старое образование (назовем его, скажем, Центрально-Российской республикой – или просто Московией) сможет наконец сосредоточиться на формировании собственного полюса «мягкой силы», полагающегося не на ракеты и танки, а на экономику, технологию, науку и культуру.

5. Вариант менее кардинальный (прежде на этом основании его сочли бы и наиболее вероятным, но сегодня, как уже отмечено выше, логика – не аргумент). Россия и Украина, устав от длительной патовой ситуации и давления извне, соглашаются на промежуточное временное решение: отход русских на довоенные позиции взамен на внесение в Конституцию Украины пунктов о невступлении в НАТО и о признании российского суверенитета над Крымом и Донбассом. США и Европа выступают гарантами соглашения и объявляют об постепенном и осторожном прекращении режима санкций. При этом заявленные Путиным задачи «операции» остаются не выполненными ни в части «денацификации» (правительство, Зеленский и Рада остаются на своих местах, а Украина по-прежнему независима), ни в части «демилитаризации» (Украина сохраняет право на свои вооруженные силы).

Последствия: скорее всего, в этом варианте Путин сумеет усидеть у власти, объявив фактическое поражение блестящей победой. Но мечты о роли «полюса силы в многополярном мире» придется отложить в долгий ящик. Обвинив в «отдельных неудачах» коррумпированную военную верхушку, Путин сменит генералов и затеет очередную модернизацию Вооруженных сил (которая в нынешней России неминуемо превратится в очередной распил бюджета). Свои оставшиеся годы Путин посвятит накоплению военного потенциала в надежде «повторить». Россия при таком исходе останется примерно в том же состоянии, что и сейчас. Зато Украина получит огромную помощь и шанс на реальную модернизацию в рамках Европейского Союза. Постепенно усиливаясь, она будет ждать удобного момента для реванша и восстановления своего суверенитета над Крымом и Донбассом. Иными словами, порох потенциального конфликта в этом варианте будет не убран, а лишь заметен под ковер.

6. Смещение Путина. Этот вариант представляется самым желательным практически для всех действующих лиц, кроме президента РФ (что тоже могло бы указывать на высокую вероятность такого исхода, если бы тут работала нормальная политическая логика). Путина отправляют в отставку его же соратники-заговорщики, на манер смещения Хрущева или Горбачева (хотя возможен и вариант физического устранения). Преемник, занявший место Путина, тут же валит на него все прошлые и нынешние российские беды, объявляет прежний курс авантюрным и раскрывает широкие объятия Западу. Войска немедленно выводятся из Украины, ей возвращаются Донбасс и Крым (пилюлю подслащивают особым статусом Севастополя).

Последствия: выигрывают, как уже сказано, все, кроме Путина, имперцев и евразийцев. Санкции снимаются полностью и к всеобщему восторгу. Украина получает помощь и модернизируется, а Россия временно становится на путь интеграции с Западом. Вопрос лишь, как долго она будет двигаться по этому пути? Покуда в тамошних опьяненных немереными пространствами головах не изжит мессианский комплекс великой-России-богоносицы-спасительницы-мира-от-англосаксов-и-атлантистов, нет никакой гарантии, что в какой-то момент не придется заново петь всё тот же, содранный у Екклесиаста припев: «Всё опять повторится сначала…»

Суммируя представленные выше варианты и их последствия, нельзя не обратить внимания на вроде бы парадоксальную вещь: с точки зрения перспектив, слабая во всех отношениях Украина находится сегодня в значительно лучшем положении, чем напавшая на нее сильная (или считавшаяся сильной) Россия. Почему? Потому что из четырех имеющихся возможностей (сокрушительное поражение)-(частичное поражение)-(частичная победа)-(решительная победа), украинцев устраивают все исходы, кроме первого.

Россия же, напротив, выйдет с наименьшими потерями лишь в случае первого исхода – все остальные означают для ее граждан большую или меньшую степень дальнейших бед, насилия, нищеты и террора. Вывод, таким образом, ясен: тот, кто хочет России добра, должен сегодня всем сердцем желать ее сокрушительного поражения в этой войне. Согласен, на первый взгляд это звучит нелогично, но я ведь сразу предупредил, что логикой нынешняя ситуация даже не пахнет.

Бейт-Арье,
март 2022