Фарс в двух действиях для пяти сперматозоидов и одной феминистки
Оригинальная идея Игоря Миркурбанова
Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е Л И Ц А:
Амбал, сперматозоид.
Умник, сперматозоид.
Хитрец, сперматозоид.
Дебил, сперматозоид.
Верняк, сперматозоид.
Рачо-нивчо, феминистка.
На фоне пустой сцены – очень громкие звуки полового акта. Звуки нарастают, приближаясь к кульминации. Оргазм. На сцену кубарем влетают два сперматозоида – Амбал и Умник. Амбал – здоровенный, накачанный детина с обритой головой, в кроссовках, камуфляжных штанах и татуировках. Умник – хиловатый, лохматый интеллигент в круглых очках. В отличие от Амбала, который спортивно впрыгивает, спортивно катится по сцене и спортивно вскакивает на ноги, Умник влетает враскоряку, ушибается и встает далеко не сразу, сидя на полу и потирая ушибленные места.
А м б а л. (восторженно) Во лунапарк! Давно меня так не колбасило! Прямо американские горы! Пр-р-р… (по-лошадиному похрапывая, начинает разминать шею и плечевой пояс) Пр-р-р… Класс… Как в трубе этой самой… как ее… ну…
У м н и к. (продолжая сидеть) Аэродинамической.
А м б а л. О! Точно. (оглядываясь, замечает наконец Умника) А ты кто такой будешь?
У м н и к. (с досадой) Кем буду – черт его знает. А пока что — такой же, кто и ты. Ну что уставился? Сперматозоид я, кто ж еще?.. (оглядывается) А чего, нас только двое? Странно… Хотя, с другой стороны, он ведь такой фонтан выдал, что всех, небось, поразбросало по дальним углам.
А м б а л. (жизнерадостно ржет) А чего ты хочешь? Здоровенный, видать, бычина. Кроме того, по первому разу всегда так. Буйно фонтанирует. Да ты не волнуйся, он нам скоро новых подкинет.
У м н и к. Да я и не волнуюсь. Мне-то — до фени – подкинет… не подкинет… Миллионом больше, миллионом меньше – какая разница? (продолжает оглядываться, тоскливо) Однако же… Дыра – она дыра и есть…
А м б а л. А мне так нравится. Тепло, просторно. А где она, эта, как ее?
У м н и к. Кто?
А м б а л. Ну… эта… которую надо отловить… как ее…
У м н и к. Яйцеклетка, что ли? Разбежался… Ты чего, думал, ее тебе так сразу и выдадут? Ее, браток, еще найти надо…
А м б а л. (жизнерадостно) Найти и обезвредить! (делает несколько боксерских па вокруг сидящего на полу Умника) Это мы быстро! Это мы чики-чики! (останавливается, прислушиваясь) Слышишь? Слышишь? Что я тебе говорил? Щас новых подкинет. Во бычина!
Сначала тихо, затем – с нарастающей силой – звуки нового оргазма. На сцену влетают трое – Хитрец, Дебил и Рачо-нивчо. Хитрец – плотно сбитый мужичок в сапогах, в куртке, с рюкзачком за спиной, встает сразу, настороженно осматривается и, убедившись, что непосредственной угрозы нету, начинает тщательно отряхиваться, присматриваясь к остальным. Дебил, не поднимая головы, проходит в угол, садится там на корточки и начинает сосредоточенно ковырять в носу, не обращая особого внимания на происходящее. Рачо-нивчо – коротко стриженная, одетая по-мужскому женщина, сидит, обхватив руками коленки, и исподлобья изирается вокруг.
А м б а л. Здорово, братаны! Добро пожаловать в нашу… эту… как ее…
У м н и к. Дыру.
Х и т р е ц. Здорово, здорово… Вы, я так понимаю, с предыдущего заброса? Ну и как оно тут?
А м б а л. Класс! Прямо лунапарк. Ну ты сам видел. Трубы всякие… аэродинамические и вообще. Класс, короче.
Х и т р е ц. (меряет Амбала оценивающим взглядом) А? Да? Ага… понятно… Ну и много вас тут таких… сперматозавров?
А м б а л. Чего?
Х и т р е ц. Нет-нет, это я так… шучу. (ретируется к Умнику) Гм… Добрый вечер.
У м н и к. (грубо) С чего это ты взял, что сейчас вечер?
Х и т р е ц. (задушевно смеется) А и в самом деле – чего это я? Вы не возражаете, если мы перейдем на «ты»? Мы же, можно сказать, в одной лодке. Общность целей, знаете, диктует общность интересов…
У м н и к. (оглядывает Хитреца) Это точно. Экий ты, действительно, интересный. Аккуратненький такой. Что в рюкзачке-то?
Х и т р е ц. Да так – мелочи всякие… Я что спросить хотел: что-нибудь уже известно? Про цель, я имею в виду.
У м н и к. Про цель? Да мне-то откуда знать? Что я – артиллерист, что ли? Я, друг мой хитрый, такой же сперматозоид, как и ты… разве что чуть попроще.
Х и т р е ц. Ну насчет попроще – это положим. Видим мы – какие вы простые… Ну и ладно. Не хочешь говорить – не надо. Мы и сами с усами…
Хитрец отходит в сторону. Тем временем Амбал останавливается напротив Рачо-нивчо.
А м б а л. Смотрите – баба! Ну как есть – баба, чтоб мне пропасть! Ну ты даешь… Ты-то как сюда попала?
Р а ч о-н и в ч о. (с достоинством) Я бы попросил… попросила… попросил вас оставить эти шовинистские штучки. Разговаривать в подобном тоне я не намерена… не намерен… не намерена.
А м б а л. Чего? (Умнику) Слышь, друг, переведи, а?
У м н и к. (разводит руками) Груб ты, приятель. Слово «баба» в прямом обращении вежливые люди не употребляют. Так и заруби себе на носу: нет такого слова -«баба».
А м б а л. (озадачено) Как же это? Баба есть, а слова нет?
У м н и к. Именно. Есть слово «женщина». Им и пользуйся. Не правда ли, мадам?
Р а ч о-н и в ч о. (возмущенно) Женщина! Баба! Мадам! Немедленно прекратите этот махровый шовинизм! Иначе я буду вынужден… вынуждена… вынужден… короче, иначе я обращусь в полицию!
У м н и к. Гм… странно… Как же вас именовать, позвольте спросить? Баба – нельзя; женщина – не годится…
Р а ч о-н и в ч о. Неужели непонятно? Обращайтесь ко мне просто: «равноправный член общества, ни в чем не уступающий прочим членам».
У м н и к. Что ж, как вам будет угодно. Итак, не скажете ли мне, уважаемый равноправный член общества, ни в чем не уступающий прочим членам… Гм… гм… Знаете, я бы воздержался от столь частого употребления слова «член». В данном случае это выглядит несколько неуместным.
Р а ч о-н и в ч о. (агрессивно) Снова эти грязные намеки? Я принципиально не собираюсь ни от чего воздерживаться, в том числе и от употребления члена!
Х и т р е ц. Конечно, конечно. Употребляйте себе на здоровье – кто же против-то, господи? Здесь все равны – и те, кто раньше впрыснуты, и те, кто позже, и мужчины, и же… ээ-э… (запинаясь) «равноправные члены общества, ни в чем не уступающие прочим членам» – все! Во мне вы всегда найдете искреннего союзника.
Р а ч о-н и в ч о. Спасибо вам, дорогой друг! Хоть один достойный человек — либерал и прогрессист в темной массе шовиниствующих питекантропов!
А м б а л. (робко) А можно спросить?
Р а ч о-н и в ч о. (грозно) Вы к кому обращаетесь?
А м б а л. (робко) К вам…
Р а ч о-н и в ч о. (грозно) А кто — я?
А м б а л. (запинаясь) Равноправный член общества… никого не расчленяющий… нет… ни члена не уступающий… (в отчаянии) да мне в жисть такое не запомнить! Может, можно сократить как-нибудь?
У м н и к. В самом деле, уважаемый член… и так далее, не все же тут обладают объемом вашего… гм… интеллекта. Давайте, может быть, сократим – хотя бы по начальным буквам. Суть-то от этого не изменится, правда? Что там получается? – «Равноправный член общества»… это, стало быть, — «Рачо»… «Ни в чем не уступающие прочим членам» – это, скажем, — «нивчо»… А что? Получилось классно! Хорошо и звучно: «Рачо-нивчо»! Как вам кажется?
Р а ч о-н и в ч о. (с сомнением) Рачо-нивчо… Уж и не знаю… (Хитрецу) А вы как думаете? Ваше мнение я уважаю.
Х и т р е ц. (важно) Что ж… Я полагаю, что это подходит. Для тех, конечно, кто не способен запомнить столь простые вещи. (презрительный жест в сторону Амбала) Я же, со своей стороны, всегда буду использовать ваше полное имя, из уважения.
У м н и к. (иронически) Как это трогательно!
А м б а л. (отводит Умника в сторону, шепотом) Слушай, друг… Я все-таки никак не просекаю – что именно эта Печо-лечо делает в нашей компании? Кроме того, что качает права? Мы-то понятно – сперматозоиды. Наша задача – найти эту самую… ну…
У м н и к. Яйцеклетку.
А м б а л. Вот-вот, яйцекладку. Найти и… ну сам понимаешь… йй-ех!
У м н и к. Ага. Именно – йй-ех!
А м б а л. Да. Но она-то этого не сможет. Она-то, хоть и Лечо-дречо, но баба, как ни крути. Баба. У ней ведь нужного инструмента нету. Просто не предусмотрено. Или я чего-то не понимаю?
У м н и к. (устало) Да нет, все ты правильно понимаешь.
А м б а л. Ну? В чем же дело? Объясни, ты же у нас умный.
У м н и к. С чего это ты взял, что я умный?
А м б а л. Ну как… очки… хилый такой… сразу видно – интеллигент.
У м н и к. Нет уж, лучше ты мне объясни – ты же у нас по бабам специалист.
А м б а л. С чего это ты взял, что я – специалист?
У м н и к. Ну как… без очков… здоровенный такой… сразу видно – жеребец.
А м б а л. Тьфу! Щас как заеду тебе по чайнику – за жеребца-то! Я к нему со всей душой, а он…
Снова раздается нарастающий шум. На этот раз он менее интенсивен, но продолжается дольше. Все вслушиваются с интересом и страхом — кроме Дебила, по-прежнему безучастно ковыряющего в носу. Наконец, не торопясь, входит Верняк. Шум смолкает. Дебил, тем временем, начинает проявлять признаки беспокойства. Во время последующей сцены он ерзает, озирается, наконец встает и начинает слоняться по сцене, заглядывая поочередно в лица остальных.
А м б а л. (восхищенно) Во бычина-то! Во дает! Я было уже подумал, что на сегодня кончено, а он – гляди-ка, еще одну закинул! Ну бычина!..
Х и т р е ц. (с досадой) Ну вот! Еще один на нашу голову! Да сколько ж можно! И так тут местов мало, а они все шлют и шлют, шлют и шлют…
Р а ч о-н и в ч о. (в крайнем волнении) Я заявляю решительный протест против этой беззастенчивой эксплуатации женского тела! Вы… Вы будете свидетелями… Вы все слышали ее жалобные стоны? Как можно так издеваться над равноправным членом общества, ни в чем не уступающим прочим членам?
Х и т р е ц. (обнимает Рачо-нивчо, успокаивающе поглаживает ее по спине) Да. Вот именно. Какое безобразие. Вот именно. Успокойтесь, дорогая, мы непременно заявим наш общий решительный протест. Не правда ли, господа?
У м н и к. Конечно, конечно. Кто-то тут явно издевается над членом. Вопрос только – кто и над чьим?
Х и т р е ц. (нерешительно) Я вот что думаю… может, возможно как-нибудь заделать входное отверстие?
А м б а л. Это еще зачем?
Х и т р е ц. (продолжая поглаживать Рачо-нивчо) Единственно — чтобы воспрепятствовать беззастенчивой эксплуатации равноправного члена общества, ни в чем не уступающего прочим членам! (нежно) Не правда ли, дорогая? (Рачо-нивчо благодарно всхлипывает)
У м н и к. (саркастически) Ага. А заодно – чтобы новые конкуренты не набежали… не так ли, ушленький ты наш?
Х и т р е ц. (с вызовом) А хоть бы и так! Только не говорите мне, что вы об этом не думаете, благородненький вы наш… Умник нашелся, тоже мне! Это ж ясно – чем больше сперматозоидов, тем меньше шансов у каждого из нас!
У м н и к. (передразнивает) «у каждого из нас»… ой-ой-ой… Какая трогательная забота о ближнем! Скажи лучше – о своей шкуре печешься. Честнее будет.
Х и т р е ц. (злобно) А ты будто не печешься? Интеллигент паршивый… Уу-у… Так бы и вмазал!
Какое-то время они стоят друг против друга. Наконец Умник уступает.
У м н и к. (пожимая плечами) Да ну тебя… с дураками связываться… (отходит в сторону)
Х и т р е ц. (торжествующе) То-то же! Знай свое место, сука…
Р а ч о-н и в ч о. (вздрагивает) Что? Как вы сказали?
Х и т р е ц. (успокаивающе) Не боись, родная, не боись. Это я не тебе. Мы их, эксплуататоров, на чистую воду-то выведем! Тварь. В чем душа держится, а туда же…
А м б а л. (неуверенно) Ты это… не очень-то. Ты чего это так раздухарился?
Х и т р е ц. А тебя разве кто спрашивает? Я что – с тобой разговаривал? Тебя не трогают – ты и не лезь!
А м б а л. Чего? (угрожающе расправляет плечи)
Х и т р е ц. (резко сбавляя тон) Ээ-э… и в самом деле, чего это я так разволновался? Чего нам ссориться-то? Давайте, лучше вместе подумаем – как бы дырку заткнуть. Где тут был этот сперматозоид недоброшенный? (Мечтателю) Эй, ты, малахольный!
В е р н я к. Простите? Это вы мне?
Х и т р е ц. Тебе, тебе. Ты что, видишь здесь еще кого-нибудь малахольного? Поди сюда.
Верняк подходит поближе. Хитрец придирчиво оглядывает его со всех сторон.
Х и т р е ц. Н-да… Экземплярчик, конечно еще тот… паршивенький, надо сказать, экземплярчик. Ни кожи, ни рожи, и хвостик с кулачок… Такой долго не протянет, можно не беспокоиться… Ты вот что… скажи-ка: много вас таких сюда забросило?
В е р н я к. (улыбаясь) В каком смысле?
Х и т р е ц. В прямом! Сколько вас выбрызнуло? Ну… в самом начале… большой компанией летели?
В е р н я к. Да я бы не сказал… Почти никого и не было – я да еще пара-тройка ребят. Потом они все куда-то подевались, ну а я и пошел себе. А потом к вам пришел. Вот и все. А что такое?
Х и т р е ц. А вот вопросы тут задаю я, понял? Ты тут пока что никто и звать никак – салага, свежий помет. Так что помалкивай, когда старшие товарищи с тобой разговаривают.
В е р н я к. Конечно, конечно… спрашивайте… я не против.
Х и т р е ц. Ладно… что с тебя спросишь, с малахольного… (после паузы) Как бы вход-то заткнуть?
А м б а л. Да как же ты его заткнешь, чудак-человек? Там ведь размеры… ого-го! И холод, и лес непролазный… Остынь, дурило. Да и зачем тебе? Думаешь, новые набегут? Это навряд ли. По всему видно – этот раз был последний. Слышали, как он дышал, бедняга (имитирует) – пых… пых… пых… Не, больше не сдюжит…
Дебил уже какое-то время кружит вокруг длинноволосого Умника.
У м н и к. (Дебилу) Да отстань ты от меня – вот привязался! Что за день такой? Что вы все на меня наседаете?
Д е б и л. Ты… эта… да? (протягивает руку и начинает щупать волосы Умника)
У м н и к. (отталкивает его) Что — «эта»? Что — «да»? Слушайте, кто-нибудь, уберите от меня это чудо эволюции! Эй, Рачо-нивчо… где она?.. ты там чего-то про питекантропа плела; вот, глянь-ка, прочувствуй разницу.
Р а ч о-н и в ч о. (запальчиво) Я, между прочим, не плела, а говорила. И говорила не просто о питекантропе, а о шовиниствующем питекантропе, то есть, о вас, уважаемый. Вы — вы и ваш здоровенный приятель – враги прогресса и гуманизма. А этот немногословный гражданин – никакой не питекантроп; он, так же, как и я – равноправный член общества…
У м н и к. (подхватывает)…ни в чем не уступающий прочим членам. Слыхали. Вот и займись своим собратом по разуму. Чего он на меня-то, на питекантропа, вешается?
Рачо-нивчо подходит к Дебилу и ласково берет его за руку.
Р а ч о-н и в ч о. Ээ-э… Извините… не могу ли я вам чем-нибудь помочь?
Д е б и л. Ты… эта… О! О!
Дебил оставляет в покое Умника и принимается внимательно осматривать Рачо-нивчо. Проводит рукой по ее волосам, затем вдруг начинает обнюхивать, опускаясь все ниже, встает на четвереньки, доходит до ступней; затем уже более целеустремленно возвращается на уровень паха и, наконец, урча, и издавая невнятные восклицания, утыкается туда всем лицом. Рачо-нивчо сначала покровительственно оглаживает его по спине, затем реагирует со все возрастающей неловкостью, отвращением, испугом.
Р а ч о-н и в ч о. Вы… ну что вы… что это… ах, не надо… не надо… пожалуйста, перестаньте… прекратите… прекратите немедленно!
Тем временем: Хитрец жует, отойдя в сторонку от остальных, и достав из рюкзачка сэндвич. Амбал занят интенсивной разминкой. Верняк (с любопытством) и Умник (посмеиваясь) наблюдают за происходящим. В конце концов Дебил, утвердившись в каких-то своих выводах, переходит к активным действиям. Он решительно хапает Рачо-нивчо за грудь и за задницу; затем, пользуясь всеобщим замешательством, заваливает ее на пол и начинает срывать одежду. Крики, суматоха. Амбал и Верняк с трудом отрывают Дебила от женщины и оттаскивают его в угол, к жующему Хитрецу, причем Амбал сопровождает это действие тумаками. Умник помирает со смеху.
А м б а л. Ты что, сдурел? Козел долбаный! Ты зачем это?
Д е б и л. Она… Эта… Надо…
У м н и к. (сквозь смех) Товарищеская встреча равноправных членов… контакты третьего рода… в красном углу ринга – прогрессивная феминистка. В синем – либеральный гуманист. Шовиниствующий питекантроп спасает первую от поедания вторым… Ой, умру…
В е р н я к. (Умнику, укоризненно) Зря вы так. Он же ее чуть не убил. Вон синяки какие… ужас…
У м н и к. (отсмеявшись) Ой, не могу… Он, видимо, решил, что это – яйцеклетка… Ой, умру…
Дебил, услышав заветное слово, вдруг снова порывается прыгнуть на Рачо-нивчо. Суматоха, беготня. Наконец, Амбал прижимает Дебила к полу.
А м б а л. Все! Хватит! Кончай базар! Не т?о это, понял? Не т?о. Ну-ка, слушай сюда. (берет Дебила за грудки и сильно встряхивает) Она. (указывает на Рачо-нивчо)
Д е б и л. (полузадушенно) Она… Эта…
А м б а л. (кричит Дебилу в ухо) Нет! Она! Не! Эта! Не! Не!
Д е б и л. (удивленно) Не? Она? Не?
А м б а л. Не! Она! Не!
Д е б и л. Аа-а-а… Она… Не… Не…
У м н и к. (Верняку) Какой интеллектуальный диалог, не правда ли? Прямо ученый совет Сорбонны… Беседа Эйнштейна с Резерфордом об основах мироздания…
Д е б и л. Она… Не…
Амбал отпускает обмякшего Дебила. Тот садится в позу, предшествовавшую вспышке его активности и принимается ковырять в носу.
В е р н я к. (Амбалу) Как вы его здорово успокоили! Я уже думал, что это безнадежно.
А м б а л. (отряхиваясь) Ну прямо уж – безнадежно… Тут главное — разъяснить человеку его ошибку. У меня во взводе таких несколько было. Солдаты – супер-дупер, между прочим. (треплет Дебила по плечу) Правда, Рэмбо?
Д е б и л. (равнодушно) Она… не…
А м б а л. Вот видишь! И все путем. (возвращается к своим упражнениям).
Начинает темнеть. Хитрец, съев до половины свой огромный сэндвич, аккуратно заворачивает остатки и укладывает в рюкзак. Затем он удовлетворенно рыгает, встает, отряхивается и подходит к всхлипывающей Рачо-нивчо.
Х и т р е ц. Ах, бедняжка… Какие все-таки мерзавцы, а? Какие подонки! Только я тебя и понимаю. Ну иди ко мне, иди… Ну ничего, мы им еще покажем! Они у нас еще попляшут! Дикари! Питекантропы!
Р а ч о-н и в ч о. (всхлипывая) За что? Такая злоба… За что? Я ведь – как лучше… я – за прогресс, я – за победу гуманизма… за равноправие членов… как же так?
Х и т р е ц. Да… да… Негодяи… Ретрограды неблагодарные… Пойдем, милая, побеседуем о равноправии членов, пойдем… Вот тут… давай-ка приляжем… вот и хорошо… Гуманизм победит, вот увидишь.
Р а ч о-н и в ч о. Правда ведь? Ведь победит, правда?
Х и т р е ц. Конечно, конечно… непременно победит… дай-ка я тебя обниму… вот так… конечно, победит…
Хитрец и Рачо-нивчо ложатся рядом в дальнем углу сцены. Еще больше темнеет. Дебил сворачивается калачиком и засыпает. Умник тоже укладывается спать. Только Верняк сидит на полу, глядя в пространство и улыбаясь чему-то, да Амбал продолжает свою гимнастику.
А м б а л. (удовлетворенно) Ну вот. Теперь еще парочку дыхательных – и на боковую… (Верняку, удивленно) Э, а ты чего не спишь, братан? Завтра – трудный день. Общий старт большого забега! Драчка до усрачки! Йй-ех! (делает несколько боксерских па) Йй-ех!
В е р н я к. Да как-то не спится, знаете…
А м б а л. А чего так? Козла этого испугался? Да ты не боись, он на самом деле безвредный.
В е р н я к. Да, да, конечно. Он это – от непонимания. Все беды, знаете ли, — от непонимания.
А м б а л. Ага. Я вот, к примеру, не понимаю – чего ты спать не идешь? И так ведь шансов у тебя – с гулькин нос.
В е р н я к. Почему вы так думаете?
А м б а л. Хилый ты. Что ты, что умник этот (кивает в сторону спящего Умника) – два сапога пара. Куда вам… на первом же километре сдохнете. Тут, брат, мышца? нужна… Йй-ех!
В е р н я к. Ну и зачем же она нужна, мышца? эта? Нет, вы поймите меня правильно, я ваши мышцы очень уважаю. Это так красиво и, видимо, так полезно… Но какое отношение они имеют к поискам Королевы?
А м б а л. (недоуменно) Чего? Какой такой Королевы?
В е р н я к. (улыбаясь) Вы, наверное, надо мной смеетесь… Как это – какой? Той самой, которую мы все тут ищем. Королева… вы что – забыли?
А м б а л. (хватается за голову) Господи ты боже мой! Да что ж это такое? Неужели я один тут нормальный, в этом дурдоме? Один козел всю дорогу в носу ковыряет, а как палец из носу вынет, так сразу бросается баб насиловать; другой – интеллигент лохматый – только и знает, что всех подкалывать; третий – шкура подколодная – так и норовит объегорить; четвертый – вообще баба… но была бы нормальная, так нет ведь! – баба, которая от бабства своего отказывается… лечо-печо какое-то, а не баба… А теперь вот этот, со своей королевой…
Ты слышь, друг… эй!.. давай-ка, двигай крышу на место, ладно? А то я тут с вами, с психами, тоже с катушек слечу.
В е р н я к. Я не понимаю, извините…
А м б а л. А чего тут понимать? Кроме тебя, дурака, никто тут Королеву не ищет, понял? Тут идет спортивное соревнование по ориентированию на местности. Кто отыщет эту… ну… все время забываю… как ее… яйцекладку! Во! Кто отыщет яйцекладку, тот и выиграл. Понял? И никаких королев!
В е р н я к. Угу… (задумчиво) Странно… Впрочем, возможно, это просто банальная разница в терминологии… Конечно! Иначе и быть не может. (начинает горячечно тараторить) Это вы просто так странно выражаетесь, то есть не странно, это мне так кажется, что странно, а на самом деле – все в порядке… я ведь вам тоже странным кажусь, правда ведь? – ну вот, я знаю, что кажусь… Но ключевое слово тут «кажусь», потому что различия эти кажущиеся, а суть одна, в этом-то все и дело. Суть одна, как Королева… ладно, ладно… вы называете ее этим странным словом «яйцекладка»… ну и хорошо, зовите ее «яйцекладкой», коли вам так больше нравится. Вы только меня извините, я так не могу, ведь я ее зову Королевой, а «яйцекладкой» – не смогу, извините. Я, видимо, к другому слову привык… вы ведь не возражаете?
А м б а л. (вздыхает) Не возражаю. Нехай будет Королева…
Пауза.
Но насчет мышц – это ты, признай, хватанул. Как это – мышцы тут не при чем? Еще как — при чем! Сам подумай – как ты бежишь, а как – я. Это ж все равно как безногий инвалид супротив хоккеиста. Выносливость опять же. Ты ж сто раз сдохнешь, а я даже потеть не начну. Разве не так? Да всё тут один к одному. Взять хоть обувь… Далеко ты думаешь добраться в этих домашних шлепанцах? Короче, не хочу тебя расстраивать, но твоя тут не пляшет. Не стоит даже на старт выходить – только зря намучаешься. Жалко – затопчут тебя… Я-то аккуратно обойду, это я тебе обещаю; а вот насчет нашего хитрожопого друга в сапогах – не уверен… этот может и затоптать. Да что там «может» – как пить дать, затопчет, еще и захрюкает от удовольствия… Хряк болотный…
В е р н я к. (улыбаясь) Вы очень хороший человек и честный сперматозоид; я вам жутко благодарен за ваше участие, за теплые слова и заботу… но вы… как бы это сказать… вы не совсем правы. Да что там… лучше я вам начистоту скажу: вы совсем не правы, ну просто ни на крошечку, ни на долю процентика.
Я вам отчего это все говорю: может быть, у вас еще есть время измениться, и тогда неизбежная развязка не станет для вас таким уж большим потрясением Кто-то явно ввел вас в заблуждение, увы, дорогой друг, поверьте мне – это так.
А м б а л. Чего? Слушай, ты либо дело говори, либо тогда уже молчи.
В е р н я к. Вы отчего-то свято убеждены, что тут у нас происходит спортивное состязание – кто быстрее куда-то добежит. А позволительно ли спросить вас – куда?
А м б а л. Что – куда?
В е р н я к. Куда вы завтра бежать собираетесь?
А м б а л. Ну как… вообще… на поиски…
В е р н я к. На поиски чего?
А м б а л. Тьфу ты! Как это – чего? Ты что совсем сбрендил? Мы же только что об этом говорили. Ну дурдом… Яйцекладки – чего же еще!
В е р н я к. А как вы ее узнаете? Как она выглядит, эта ваша яйцекладка? Может быть, у вас фотокарточка имеется? Тогда покажите. Ах, не имеется… Ну тогда опишите своими словами – я пойму. Что же вы молчите? Скажите хотя бы самой простое: она большая или маленькая? Круглая или квадратная? Прозрачная или сиреневая в желто-красных разводах? А?
А м б а л. (озадаченно) Не знаю…
В е р н я к. Ах, вы не знаете? Даже приблизительно? То есть, другими словами, вы выходите искать что-то, чего и сами не знаете… как в той сказке: «принеси то – не знаю что». Так, что ли?
А м б а л. (подавленно) Выходит, что так.
В е р н я к. (вздыхает) Но и это еще не все, дорогой друг… Относительно первой части того же задания из той же сказки; помните, что там было? — «Иди туда – не знаю куда». Ага. Это ведь тоже будто про вас сказано. Или я ошибаюсь, и вы как раз таки точно себе представляете – куда именно надо бежать? Нет? Ну ладно, Бог с ней, с точностью… хотя бы – примерно? Тоже — нет? Ладно, забудем насчет «примерно»… хотя бы – общее направление: Север? Юг? Запад? Восток? Вверх? Вниз? Вбок? Наискосок? Слево направо через плечо с вывертом?
Пауза.
И это – нет? Тогда, может быть, вы собираетесь, полагаясь на силу ваших тренированных мышц и на вашу замечательную обувь, обшарить все возможные направления? Просто перебрать все варианты, перещупать руками всё, что попадется – как в ящике комода, в поисках затерявшейся вещи? Видимо, да… Но речь-то идет не о комоде, и даже не о комнате, и даже не о стадионе… Знаете ли вы, в какое огромное пространство нас с вами забросили? Это же целый мир, гигантская, необъятная вселенная! Кто вы, в сравнении с нею? – Всего лишь крошечный хвостатый сперматозоид, не более того, при всем уважении к мышцам.
Вы выглядите удивленным… вы расстроены… я искренне сожалею, что испортил вам настроение… извините…
А м б а л. (потрясенно) Но как же так?.. почему?… Нет, быть такого не может… Я ведь в такой хорошей форме! (кричит) Врешь! Ты всё мне наврал, сука, я знаю… всё враки! (хватает Верняка за грудки) ты мне просто завидуешь, признайся… завидуешь, сволочь… знаешь, что ловить тебе нечего, хиляку сопливому, вот и крутишь мне яйца! Ну признавайся, признавайся, падла!
В е р н я к. (мотается, как тряпка, в руках Амбала) Извините меня, ради Бога, извините… я причинил вам боль… извините… я не подумал… я хотел как лучше…
А м б а л. (кричит) Как лучше?! Сука! Щас я тебе жопу на рыло натяну – вот тогда тебе будет лучше! Ах ты!.. (замахивается)
Амбал делает широкий замах и вдруг резко останавливается и отпускает Верняка. Его отвлекают звуки нового полового акта, идущие из глубины сцены – стоны, вздохи и т.д. Они существенно тише прежних, но повторяют их во всем прочем.
А м б а л. (потрясенно) Как? Снова?
Пауза. Амбал и Верняк напряженно прислушиваются.
В е р н я к. (вслушиваясь) Нет… по-моему, это где-то рядом…
Амбал вдруг стукает себя по лбу и начинает смеяться.
В е р н я к. Что? Что? Что случилось?
А м б а л. (сквозь смех) Это же наш… наш жук в сапогах… Вот ведь ушлое жучило! Это же он Печу-мечу жарит… Ой, не могу…
Пауза.
А м б а л. (отсмеявшись, спокойнее) Ты мне тогда вот что разобъясни, коли ты такой ученый: сам-то ты как думаешь свою Королеву искать? А? Или она тебе, красавцу малахольному, фотку выслала по такому случаю? С точным адресом… вот эта улица, вот этот дом?
В е р н я к. (серьезно) Вы вот смеетесь, а между тем так оно и есть… то есть, не совсем так, но близко к тому.
А м б а л. Да ну? (снова начинает смеяться, сквозь смех) Близко к тому, что крыша у тебя совсем уедет… покажи фотку-то… как она – баба ничего? Все на месте – сиськи-письки?
В е р н я к. Я бы вам показал, но это невозможно. Это глазом не увидеть, это чувство такое особое… что-то вроде автопилота.
А м б а л. Вроде автопилота? Что ты говоришь? Как-то ты на «Боинг» не похож…
В е р н я к. Вы когда-нибудь слышали о хемотаксии? Я вам сейчас все объясню, это очень просто. Представьте себе, что две очень маленькие клетки должны найти друг друга в каком-то огромнейшем пространстве… ну в точности, как сейчас — я и Королева. И никто, никто и ничто не может им в этом помочь, ну совершенно. Кроме одной важной детали – они предназначены друг для друга, рождены для того, чтобы соединиться.
А м б а л. Чего?
В е р н я к. (поспешно) Нет, я знаю, что это звучит неправдоподобно, ненаучно звучит. Но вы только не подумайте, что это мистика какая или еще что. Это – чистая химия. Дело в том, что родственные клетки имеют похожий химический состав… некое вещество, которое они могут распылять и оставлять за собою, как след… Ну, примерно, как Мальчик-с-пальчик в сказке оставлял хлебные крошки, помните?
А м б а л. (мрачно) Сказочник хренов…
В е р н я к. Не верите, да? Я вам честное слово даю – это все строго научная истина. Только след этот на крошки не похож – он сильный, его можно уловить на очень большом расстоянии; причем, чем сильнее эти клетки хотят встретиться, тем дальше это контактное вещество действует, понимаете?
А м б а л. (мрачно) Клетку, значит, ищешь?
В е р н я к. (разводит руками) Ищу.
А м б а л. Ага. Одна клетка по тебе точно плачет – со стальными прутьями. В ближайшем дурдоме… (сжимает голову обеими руками) а уж мне-то ты так голову задурил, так задурил… прямо кругом идет. А ведь как всё было хорошо, как ясно… Тьфу!
Из темноты доносится голос Умника. Потом подходит и сам он, зевая и потягиваясь.
У м н и к. А зачем ты его слушаешь, дурья башка? Сам виноват. Такие деятели, как он – опаснее всего. Так и норовят здорового человека с панталыку сбить. Теоретики недобитые… Спасители человечества…
А м б а л. (радостно) О! Интеллигент проснулся! А ну, греби к нам поскорее, радость ты моя лохматая. На тебя – вся надежда… Ты ведь давно не спишь, правда? Ну, правда? Слышал, как этот чудик мне мозги компостировал?
У м н и к. (ворчливо) Слышал… да и как не услышать, когда вы прямо под ухом вопите во всё горло, людям спать не даете. То вы двое шумите, с вашими идиотскими спорами, то пара либеральных гуманистов стонет, сливается в едином порыве в борьбе за равноправие членов… Какой тут, нафиг, сон? Слава Богу, хоть немногословный наш товарищ лежит тихо, никого не насилует. Пока.
А м б а л. Нет, ты подожди. Ты мне скажи – ведь врал он всё, правда? Правда ведь? Правда?
У м н и к. Конечно, врал. Полная чушь.
А м б а л. (осторожно) Про вещества те, с хлебными крошками? Про Мальчиша-Кибальчиша с пальчиком?
У м н и к. Враки.
А м б а л. (веселее) Про такси это? Про королеву?
У м н и к. Чушь.
А м б а л. (восторженно) Про то, что мышцы тут не при чем?
У м н и к. Ерунда. Плюнь и разотри.
А м б а л. (в экстазе) Я знал! Я знал! Слава Богу!
У м н и к. (устало) Шел бы ты спать парень, а то, неровен час, еще где-нибудь чего не того наслушаешься.
А м б а л. Конечно… теперь-то конечно! Спасибо тебе, браток, такое тебе спасибо… (Верняку) А ты… уу-у… вражина. И угораздило же меня к тебе подойти! Тьфу, нечисть… Спать… спать… завтра как побежим, как побежим… Йй-ех! Йй-ех!
Укладывается спать и немедленно засыпает.
В е р н я к. (Умнику, виновато) Вы, конечно, правы. Черт меня дернул ему все это говорить… И знал ведь, что не надо, а вот – не удержался. Это, наверное, из-за волнения. Я, видите ли, так сильно волнуюсь, что уснуть не могу: всё думаю о встрече с Королевой…
У м н и к. Да бросьте вы юродствовать, право слово! Себе-то вы зачем врете? Мало того, что ребенка этого великовозрастного обокрали…
В е р н я к. Обокрал? О чем вы? Возможно, не следовало разрушать его иллюзии так резко, как я это сделал… но лгать ему я не лгал. Да и потом — разве не лучше знать правду?
У м н и к. Ай-яй-яй… какие мы умные… Да с чего вы взяли, что ваша правда правдивее его правды? Вы у него надежду украли, уверенность в себе, хорошее настроение… а зачем?
В е р н я к. Я всего лишь говорил о фактах, не более того.
У м н и к. (кричит) Врешь! Никакие это не факты! Домыслы это всё, понял ты меня?! Домыслы твои многомудрые…
Вот, к примеру, пел ты ему про какие-то пространства необъятные, про крохотный сперматозоид на просторах вселенной… Это ты фактом называешь? А уверен ли ты в этом факте? Ты его проверял, этот факт? А что, если нету никакой вселенной? А? Что, если вселенная твоя кончается ровно там, за этой вот стенкой? Если всего-то и есть там что крохотная комнатка, и сидит в ней эта самая яйцеклетка и ждет не дождется своего татуированного спортсмена? А? Может ведь такое быть, ну скажи, может?
В е р н я к. (тихо) Нет, я не думаю… я не верю, что это так. Я верю, что…
У м н и к. (перебивает) Ах ты веришь? Ну и верь себе на здоровье. Только вера, она ведь у каждого своя. Ты вот веришь в свою Королеву, этот дурак – в свою «яйцекладку», а тот вот складный мужичок – в жопу свою хитрую. И все, заметь, одинаково правы. Потому что веру-то – что обсуждать? Вера, она на то и вера, что принимается без обсуждения. Но ты-то свою веру за факты выдаешь, вредное ты существо…
Пауза.
В е р н я к. Ну а вы?
У м н и к. Что – я?
В е р н я к. Вы-то во что верите?
У м н и к. Я-то? (после паузы) В хемотаксию твою я, к примеру, не верю. Заурядная теорийка, даже не теорийка, так, гипотеза, одна из многих… На самом-то деле никто ни в чем не уверен… (еще одна пауза) Никто… и я – в том числе. Я, скорее, верю в случайность.
В е р н я к. Это как?
У м н и к. А так. Лотерея. Повезло наткнуться на нее – считай, выиграл; не повезло – считай, не судьба. Нас тут сколько – миллионы?.. и шансы у нас у всех одинаковы, как в лотерее. Такая вот простейшая история.
В е р н я к. (насмешливо) Да, не густо…
У м н и к. Чем богаты, тем и рады.
В е р н я к. Жалко мне вас, вот что.
У м н и к. Нижайше вас благодарю за сочувствие. Не будете ли вы так добры распространить вашу жалость ко мне на оставшиеся ночные часы?
В е р н я к. Что вы имее…
У м н и к. (перебивает) Что ты перестанешь, наконец, молоть языком и дашь мне хоть немного поспать. Так понятнее?
Верняк пожимает плечами и отходит в сторону. Умник засыпает. Задремывает и Верняк. В глубине сцены тем временем зарождается какое-то шевеление; в конце концов, оттуда на четвереньках выползает Хитрец. Он подбирается к спящему Дебилу. В руке у него кусок булки.
Х и т р е ц. Эй, ты… (трясет Дебила за плечо) Слышь, парень… Да просыпайся же ты… экая колода бесчувственная… эй!
Д е б и л. (просыпаясь) А? Что?
Х и т р е ц. Шш-ш-ш… Тише, чего всполошился? Жрать хочешь? На-ка тебе, пожуй…
Дебил выхватывает булку из рук Хитреца и поспешно запихивает ее в рот.
Х и т р е ц. Хочешь еще? Нет, сейчас не получишь. Сейчас. Нет. Понял? Потом. Да.
Д е б и л. (с набитым ртом) Потом. Да.
Х и т р е ц. Будешь со мной, понял? Я – босс. Понял?
Д е б и л. Нет. Я – босс.
Х и т р е ц. Ах ты, чурка… Ты вот что… Она. Она. Понял? Хочешь?
Д е б и л. (с воодушевлением) Да! Да! Она!
Х и т р е ц. Теперь смотри. Я. Знаю. Где. Она. Я. Знаю. Понял?
Д е б и л. (хватает Хитреца за руку) Где? Она. Где?
Х и т р е ц. Аа-а… разбежался! Так я тебе и сказал. Вместе пойдем. Ты и я. Понял? Я – босс.
Пауза. Дебил мучительно долго соображает.
Д е б и л. Нет. Нет. Ты. Я. Вместе. Ты. Она. Взял. Нет. Я – босс.
Х и т р е ц. (удивленно) Ого! А ты, оказывается, не такой уж и дурак!
Хитрец грозит Дебилу пальцем. Дебил смеется.
Х и т р е ц. Тогда слушай сюда. Я знаю еще что-то. Их две. понял. Она. И еще она. Две. Одна – мне. Другая – тебе. Понял? Но я – босс. Да.
Д е б и л. (после раздумья) Она! И она! Ты. Я. Да?
Х и т р е ц. Да, да!
Д е б и л. Ты – босс!
Х и т р е ц. (облегченно) Ну и слава богу, наконец-то… Ладно, давай, спи дальше. Завтра я тебя с рассветом подниму.
Д е б и л. Ты – босс!
Дебил засыпает. Хитрец отползает на свое место. Все стихает. Воцаряется полная темнота.
К о н е ц п е р в о г о д е й с т в и я
Входит Дебил, неся на спине Хитреца; За ними идет Рачо-нивчо, неся на спине рюкзак. Вид у них уставший, одежда сильно истрепана.
Х и т р е ц. Тпр-ру! Привал! Место, кажись, подходящее.
Дебил осторожно спускает Хитреца на землю, после чего падает без сил. Рачо-нивчо снимает рюкзак и садится. Она тоже выглядит совершенно обессиленной. Хитрец, по-хозяйски оглядываясь, обходит сцену.
Х и т р е ц. Эй! С рюкзаком-то поосторожней! Зачем же так с размаху, да об землю? Можно ведь и аккуратненько положить, а? (Рачо-нивчо виновато кивает) Эх, что за люди… ну никакого уважения к вещам…
(оглядывается) Так-так… что у нас тут? Грибков, как всегда, – навалом… ну это понятно – место такое… Дровишки… щавельку наберем… Опять же, зверье всякое шастает; пошлю этого идиота поохотиться… Короче, жить можно!
Хитрец подходит к Дебилу, пинает его сапогом.
Х и т р е ц. Эй, ты! А ну-ка — за дровами! Живо, тварь ленивая! Вставай, подлец!
Д е б и л. Нет. Устал. Спать.
Х и т р е ц. Ах ты, скот! Кто тут босс? Забыл, а? Кто тебя, дурака, кормит? Вставай! Она! Она! Ты что, забыл? Я – босс! Она.
Д е б и л. (устало) Она. Да. Ты – босс. (с трудом поднимается, ковыляет за кулисы)
Х и т р е ц. (вслед) И посмотри какого зайца… а еще лучше – барсука, они жирные; я по дороге сюда норы видел! (вздыхает) Что бы вы без меня делали, нахлебники?..
(Рачо-нивчо) Ну а ты чего расселась, как барыня? А ну – марш щавель собирать! Я на сегодня щавелевую похлебку желаю. А то надоело: все грибки да грибки…
Рачо-нивчо встает, пошатываясь, делает несколько шагов. Хитрец, кряхтя, садится.
Эй, погоди-ка… (молча поднимает вверх ногу) Забыла?
Рачо-нивчо, не говоря ни слова, подходит и стаскивает с Хитреца сапоги.
(милостиво) ну и ладно… теперь иди, иди… Больших листьев не бери, ищи – какие помоложе…
Рачо-нивчо уходит. Хитрец растягивается во весь рост.
Эх, жисть кочевая… Надоело хуже горькой редьки. Уже, почитай, полтора года скитаемся, а все без толку. Осесть бы где-нибудь, да и жить потихоньку… А что? Баба есть – крепкая, послушная, работящая… Рожей она, конечно, не вышла… но что, с нее жрать что ли, с рожи-то? Опять же, работник имеется. Хоть и дурак полунемой, а дело разумеет. Заведем хозяйство, курей, кабанчика… Чем плохо? (оглядывается) Вот взять хотя бы это место… отличное место… всё при всём…
Ровной неторопливой трусцой на сцену вбегает Амбал. Он было пробегает мимо Хитреца, как вдруг, останавливается.
А м б а л. О! Да это же старый знакомый… Жук в сапогах! Привет, братан! Давно не видались.
Х и т р е ц. Ээ-э… Что-то я, признаться, не припоминаю…
А м б а л. Кончай гнать пургу! По глазам вижу – признал. Ну, признал ведь, признал? (тормошит Хитреца)
Х и т р е ц. Да признал, признал… пусти… пусти! (высвобождается из амбаловых объятий) Вот ведь оглоед здоровенный… Каким ты был, таким остался – сперматозавр страшный: туловище с гору, головка с бугорок.
А м б а л. (хохочет) Ага! И ты такой же! Паук скупой. Ты чего меня узнавать не хотел? Боишься, объем я тебя? Или попрошу чего? Не боись, жужелица! Я тебе сам зайцев сколько хочешь наловлю… И просить мне у тебя нечего. И незачем. Я брат, уже у финишной черты! Последние барьеры! Финальные метры дистанции! Так что бывай, жучило! Не поминай лихом!
Х и т р е ц. (хватает Амбала за руку) Погоди, куда же ты? Столько времени не видались, а ты сразу — бежать? Сядь, поговорим, вспомним…
А м б а л. Да о чем нам с тобой разговаривать, братишка?
Х и т р е ц. А вот ты сядь, там и посмотрим – авось найдется чего… Помнишь бабу мою – Рачо-нивчо? Дебила полунемого помнишь? Так они тут, со мною, сейчас вернутся… костерок запалим… похлебку заварим… Оставайся!
А м б а л. (неуверенно) Баба? Похлебка? Прямо и не знаю… нет, дружище, извини, мне правда, надо.
Х и т р е ц. Да успеешь ты! Полтора года бегал – одной ночи не переждать? Ну?
А м б а л. Нет… мне надо…
Х и т р е ц. (отчаянно махнув рукой) Эх! Была не была! Ради такого случая, ради гостя дорогого! (лезет в рюкзак, достает початую бутылку) Вот! Смотри! (сует бутылку в руки Амбалу) Нет, ты понюхай, понюхай!
А м б а л. (нюхает, ошеломленно) Коньяк! Откуда?
Х и т р е ц. (выхватывает бутылку) Из Бермуда! Ну как, остаешься?
А м б а л. (неуверенно) Ну разве что – на пару часиков… в самом деле – давно ведь не видались…
Х и т р е ц. Ага.
А м б а л. И друзья опять же – Печа-встреча… Дебил-насильник… Интересно ведь.
Х и т р е ц. Ага.
А м б а л. (машет рукой) Эх, да гори оно! (садится рядом с Хитрецом) Да и отдохнуть, в общем-то, надо. Вот раньше не чувствовал, а как сел, так усталость и навалилась. А мне ведь завтра ее… йй-ех! йй-ех! Нет, отдохнуть надо, это точно.
Пауза. Входит Дебил с вязанкой хвороста. Не обращая ни на кого внимания, начинает возиться с костром.
А м б а л. (Глядя на Дебила) Эк он исхудал-то, бедняга… (Хитрецу) Ты что, на нем ездишь, что ли?
Х и т р е ц. Всем тяжело. Ты бы на себя посмотрел.
А м б а л. Да я-то что. Я уже, считай, добежал. (Дебилу) Эй, солдат! Он что, на тебе верхом ездит?
Д е б и л. (продолжая возиться с костром) Он – босс.
А м б а л. Аа-а! Ну тогда понятно.
Х и т р е ц. Э, да что ты с дураком разговариваешь? Давай-ка лучше выпьем по-маленькой, за встречу. (достает из рюкзака один стакан, наливает)
А м б а л. А тебе?
Х и т р е ц. А я из горла. Стакан у нас все равно один. (выпивают) Ну, рассказывай – где бывал, чего видал. Весь мир, небось, обошел?
А м б а л. Ох, славно! Где это ты достал?
Х и т р е ц. Достал… Ты лучше о себе расскажи…
А м б а л. (с воодушевлением) О чем это говорит? О том, что выпивку можно сыскать везде, даже в… гм… даже в такой дыре! И этот факт радует! Плесни-ка мне еще чуток.
Х и т р е ц. А ты расскажешь? Тогда плесну.
А м б а л. Расскажу, расскажу… экий ты, все-таки, жучило… самому-то не стыдно? Всю дорогу чего-то выгадываешь, выкручиваешь… И ведь, главное, зазря – все равно первый приз – мой! Ну давай… за победу! (выпивает)
Х и т р е ц. Так ты что – нашел ее, что ли? Врешь ведь, небось… Или и впрямь нашел? Ну, говори – обещал ведь!
А м б а л. Вот зануда… Ладно, так уж и быть, слушай. Э-э… погоди-ка… смотри, кто к нам пожаловал!..
Хитрец досадливо машет рукой. Входит Верняк, таща на спине Умника. Оба измотаны, оборваны, грязны.
В е р н я к. (замечая Амбала и Хитреца) О! Здравствуйте! Добрый вечер! Какое счастье, что мы на вас набрели! (помогает Умнику лечь) Он, знаете, совсем плох. Возможно, у вас найдется какая-нибудь горячая пища?
Х и т р е ц. Вот еще! Много тут всяких проходимцев бродит. Чего это вы разлеглись, как у себя дома? Не видите, что ли, что место занято? А ну брысь отсюда, псы шелудивые!
А м б а л. (Хитрецу) Ты вот что: глохни, пока я тебя не пришиб. Ну-ка, дай-ка…
Амбал вырывает бутылку из рук Хитреца, подходит к Умнику, опускается перед ним на корточки.
А м б а л. Э… да ты, брат, совсем плох. Давай-ка, глотнем микстурки… (вливает коньяк в Умнику в рот, тот закашливается, но остается в полубессознательном состоянии) Давно он так?
В е р н я к. Не имею не малейшего понятия. Я и сам-то на него буквально только что набрел, вот прямо здесь, неподалеку. Шел, знаете, по дороге и вдруг вижу – тело чье-то в канаве. Я уже даже мимо прошел – сейчас ведь такая картина не редкость, к глубокому сожалению… да… А потом смотрю – вроде очки знакомые. Я и подошел – думал похоронить, чтобы кабаны не сожрали – всё же не чужой человек-то… А он, видите, живой оказался. Правда, не знаю, надолго ли; по моему опыту, такие больные долго не протягивают. Но чем черт не шутит – вдруг выживет. Ему бы еды какой горячей… немного, несколько глоточков…
У м н и к. (делает слабое движение рукой) Глоточек… глоточек…
В е р н я к. (обрадованно) О! Смотрите… ожил… приходит в себя…
А м б а л. (наклоняясь над Умником) Ничего, братан, потерпи чуток. Сейчас нам Печо-лечо борща наварит. Помнишь ее?
У м н и к. (отчетливо) Какой, нафиг, борщ. Коньяку давай! Глоточек…
Х и т р е ц. Все. Пропала бутылка. Жалость-то какая…
Амбал и Верняк хлопочут вокруг Умника, который начинает выглядеть получше и даже садится. Входит Рачо-нивчо с охапкой травы.
Р а ч о-н и в ч о. Ой! Да у нас, никак, гости! Вот хорошо-то!
Х и т р е ц. Чему радуешься, дура? Вон, сколько лишних ртов набежало…
Р а ч о-н и в ч о. Как ты можешь так говорить? Гости для хозяйки дома – всегда праздник. (вздыхает) Жаль только — самого дома-то и нету…
Х и т р е ц. (задумчиво) Может, ты и права… Дом… гости… и впрямь – не так уж и плохо.
А м б а л. (кланяется) Хозяйке – наше почтение. Вы уж извините, имя я ваше подзабыл… Ничо-плечо?
У м н и к. Рачо-нивчо! Как сейчас помню. Равноправный член общества, ни в чем не уступающий прочим членам. Не правда ли, сударыня?
Р а ч о-н и в ч о. (кокетливо смеется) Ах, оставьте, пожалуйста, эти сложности… можно и чего-нибудь попроще. Мой муж, к примеру, зовет меня просто дурой. Дура, иди сюда! Дура, подай поесть! Дура, стащи сапоги!.. Можете и вы так, по-простому, я не против.
А м б а л. (смущенно) Нет уж… я уж лучше по-сложному… Печо-мечо… По-сложному мне как-то проще выходит.
Р а ч о-н и в ч о. (снова смеется) Как хотите. Хоть горшком назови – только в печь не ставь! (с неожиданной грустью) Хотя печи-то у нас и нету…
(подходит к гостям поближе) Сколько же времени мы не видались? Год? Два? Как же вы все исхудали-то, бедненькие… пообносились… (целует всех по очереди) Ну ничего, сейчас я вас всех кормить буду.
У м н и к. (ошеломленно) Однако! Знаете, быть дурой вам подходит намного больше, чем, скажем, равноправным членом. Вы как-то даже поумнели, с тех пор, как дурой заделались, ей-богу… Вы не могли бы поцеловать меня еще раз?
Р а ч о-н и в ч о. (целует его) Бедненький ты мой… ничего, сейчас покушаешь… тебе сразу полегчает, вот увидишь. Я мигом, вы потерпите, я скоро. (отходит к костру, рядом с которым хлопочет Дебил)
У м н и к. Да-а… Вот это трансформация! Ну а вы как, братья-сперматозоиды? (обводит всех взглядом) Да… да… Сдается мне, что похвастаться вам нечем. За исключением, конечно, бывшей Рачо-нивчо, ныне трудящейся дуры. Или я не прав?
Пауза. Все молчат.
Ага. Я так и думал. Сколько мы уже бродим? Не знаю, как вы, а я счет давно потерял.
Х и т р е ц. (неохотно) Года полтора…
У м н и к. Всего полтора? Мне-то казалось – все десять… Ну и что? Каковы предварительные итоги? (смеется) Молчите? Ну тогда я вам скажу: откуда вышли, туда и пришли! Что вы так на меня смотрите? Не верите? Оглянитесь, посмотрите получше: это в точности то место, где мы с вами имели честь впервые повстречаться. Ну? (смеется) Ну и видок у вас… трахнутый…
В е р н я к. Не может быть… Почему вы так в этом уверены? Тут все места похожи, можно и ошибиться.
У м н и к. Сказать тебе – почему? Очень просто. Потому что я никуда не ходил. Просидел тут всё это время. Проспал в той самой канаве, откуда ты меня выковырял. Так что нету тут ошибки, дорогой коллега. Увы.
Х и т р е ц. (изумленно) Вот так штука! (Амбалу) Слышал?
А м б а л. (неохотно) Ага. Прав он. Если по карте посмотреть, то так оно и выходит.
В е р н я к. (оглядывается) Да… Приходится признать, что вы, видимо, правы. Но почему? Это так странно… Я ведь все время продвигался согласно наивысшей концентрации родственного вещества… В последние недели оно определенно начало сгущаться; я просто физически чувствовал приближение Королевы. И вот – начальная точка? Странно, очень странно…
У м н и к. (поет) «понимаешь, это странно, очень странно…» А и в самом деле, смотрите, как интересно получается. Этот верный паж Королевы продвигался «согласно концентрации». Пан спортсмен… осмелюсь предположить, что пан спортсмен бежал по карте, не так ли? (Амбал кивает) Наш гостеприимный хозяин… ээ-э… (Хитрецу) не будете ли так любезны открыть честной компании ваш секрет? Не думаю, что это может повредить вам в настоящий момент. Э?
Х и т р е ц. Я шел, туда, где теплее.
У м н и к. О! Он шел «туда, где теплее»! То есть, по температуре. Я, ваш покорный слуга, вообще не шел. И что же? (делает широкий жест) Результат налицо.
Х и т р е ц. Ты к чему ведешь-то? Что зря мы ходили?
У м н и к. Я? Веду? Я, друг, никого никуда не веду. Мне и себя-то одного, как видишь, с места не сдвинуть.
Х и т р е ц. А коли так, то и нечего зря языком трепать. Может, у кого другого есть чего рассказать, поинтереснее. (толкает локтем Амбала) А? Давай-ка, колись: куда это ты давеча так торопился? Погоди, погоди… А может, ты просто меня на выпивку раскручивал? А? Может, нету у тебя ничего за душой, кроме кроссовок твоих стоптанных?
А м б а л. (важно) Да как сказать…
У м н и к. Что такое? Чего это ты вдруг раздулся, как индюк? Есть причина?
А м б а л. (так же важно) Может, и есть… (обводит всех взглядом) В общем, завтра пьем шампанское. Угощаю всех по случаю победы.
Пауза.
Х и т р е ц. (нетерпеливо) Ну? Так и будешь цедить по капельке?
А м б а л. Ладно. Так уж и быть, расскажу. Значит, так. Не знаю, как вы ходили и сколько прошли. Некоторые, как я понял, вообще по канавам сачковали. Я лично такие концы отмотал – никому мало не покажется. Многие тысячи. Где только не был, куда только не заглядывал; рассказать – не поверите. Но не в этом суть. Суть в том, что нигде — не то чтобы яйцекладки… даже следа ее нету, даже духом ее не веет. Короче – полная несознанка, пролет по всей трассе…
А шел я, надо сказать, по карте. Начинал с уголков отдаленных – думал, там она, заветная. Дудки. Ни слуху, ни духу. Уже и карта, можно сказать, кончается – везде побывал, всё обшарил.
В общем, привял я чуток. Обидно ведь – столько беготни, и всё зазря. (Верняку) Даже начал вспоминать, как ты мне мозги компостировал. Неужели, думаю, прав был сучонок?
В е р н я к. (вяло) Ну и что, неправ?
А м б а л. А вот и неправ! Гадом буду, неправ! (Указывает на Умника) Он вот прав! А ты – врун, приятель, врун, каких мало. Надо мне было тогда желудей тебе на морду навешать, да уж больно торопился. Сейчас, кстати, тоже не поздно, так что уж лучше помалкивай. Здоровее будешь.
У м н и к. Да оставь ты его в покое… чего дальше-то было?
А м б а л. Дальше – больше. Решил я вернуться на старт. Есть такое правило в спортивном ориентировании: если не знаешь, куда идти – возвращайся на старт. Ну я и вернулся.
Пауза.
Х и т р е ц. И это всё?
В е р н я к. (смеясь) В чем же я не прав оказался?
А м б а л. А ты не торопись радоваться, теоретик хренов. Ты дальше слушай. Дня два тому назад, уже на подходе к этому самому месту, встречаю я своего старого кореша, Клауса. Мы с ним у одного тренера занимались. Классный десятиборец был, призы брал… Одна только странность за ним наблюдалась – не мог тренироваться в помещении. Не могу, говорит, задыхаюсь. Потом нам сказали, что это болезнь такая… на «клаус» начинается…
У м н и к. Клаустрофобия.
А м б а л. Во-во, она самая. Оттого его Клаусом и прозвали. И сошел он из-за нее, из-за болезни этой. Залы-то тренировочные, если кто тут знает, все больше — маленькие, тесные, особенно по атлетизму. Вот он и не смог. Как за штангу возьмется, так отключается, самым натуральным образом. А жаль. Хороший был десятиборец, даже отличный, можно сказать, с большим потенциалом. Только кто ж с ним, с таким, возиться будет? Сами-то соревнования, конечно, на свежем воздухе…
Х и т р е ц. Слушай, что ты нам лапшу на уши вешаешь? Ну при чем тут твой Клаус?
А м б а л. (обиженно) Не хотите – не надо! Я тут перед ними распинаюсь, как лягушка на болоте, а они носы воротят!
У м н и к. Ты не обижайся, но, действительно, – нельзя ли немного ближе к делу, а? Не то чтобы жизнь твоя в большом спорте тут никого не интересовала… Совсем наоборот, это всем нам очень даже интересно, правда? (Хитрец и и Верняк поспешно подтверждают) Но, согласись, это все-таки не по теме.
А м б а л. А вот и по теме! Потому что нашел этот Клаус нашу яйцекладку! Он-то и нашел, поняли? Ага! Теперь-то вы рты поразевали… То-то же… Умные все больно.
В е р н я к. Что ты сказал? Он нашел Королеву? Быть такого не может. Это просто невозможно, чтобы кто-то нашел Королеву. Ведь если хемотаксия не подходит…
Х и т р е ц. (перебивает) Да погоди ты со своей хемотаксией… (Амбалу) Как-то не стыкуется. Что же это получается – кто-то уже нашел, а никто еще об этом не знает? Быть такого не может…
У м н и к. Почему же не может? Ты что же, думаешь, от этого землетрясение случится? Мир перевернется? Все разом на один глаз окривеют?
Х и т р е ц. Окриветь-то, может, и не окривеют, но и так, чтобы совсем незамеченным прошло, тоже нельзя. Не такое это событие, чтобы так вот, втихую… Нет, не поверю, ни за что не поверю… Зачем же за ней гоняться, если так вот взять, да и затихарить? Это ж какое богатство, какой почет человеку… Что ж его – по своей, собственной воле в землю зарывать? Нет, не поверю…
У м н и к. А по мне так – вполне логично. Я, например, никому не сказал бы. И этот, хемотаксист наш – тоже. Захапал бы свою Королеву, и – поминай как звали… А, таксист?
А м б а л. Да погодите вы галдеть… Вот переполошились-то! В том-то и дело, что ничего не случилось. Найти-то он ее нашел, да вот взять не смог. Из-за болезни своей. Короче, сидит яйцекладка тут, неподалеку, в трубе. Клаус говорит, труба и в начале-то неширокая, а дальше и вовсе сужается. Пока он, бедняга, полз, несколько раз сознание терял. Но терпел до последнего. Интуиция, говорит, была у него такая – что там она, где-то в конце. И вот ползет он, а труба все уже и уже. И дышать ему все труднее и труднее. И вот, когда уже решил он – все, больше не могу, умру, надо назад… – вот тут-то он ее и увидел, яйцекладку. Недалеко от себя, метрах в десяти.
Пауза.
В е р н я к. Ну?
А м б а л. Что «ну»? Видеть-то он ее видел, да подобраться не мог. Болезнь. Только двинется – сознание теряет. Да и потом, допустим, прополз бы он эти десять метров – спотрсмен все-таки, десятиборец, лось — побольше меня будет… И что? Все равно он ее трахнуть не смог бы… Чтобы трахать, известное дело, дышать надо. А он задыхается, аж посинел весь…
В общем, пролежал он там несколько дней, все пытался до яйцекладки дотянуться. Пока не понял, что — не судьба. Надо возвращаться. Выполз кое-как, но здоровье уже, конечно, никуда – надорвался. Решил к выходу пробиваться – чтобы напоследок небо увидать. Тут-то я на него и наткнулся. Сначала даже не узнал – седой весь… а ведь он ровесник мой, Клаус-то.
Короче, он мне и говорит: «Вынеси меня наружу, корешок, а я тебе за это — место покажу…» Коли мне, говорит, не суждено, так пусть хоть своему человеку достанется. Взвалил я его на спину и двинули мы с ним. Сначала к трубе, чтобы я место запомнил, а потом – к выходу. Как до леса дошли, там я его и закопал…
У м н и к. Что? Зачем закопал?
А м б а л. (всхлипывает) Так ведь помер он по дороге. Неба так и не увидел, да будет земля ему пухом…
Пауза.
Х и т р е ц. (Амбалу, шепотом) Ты это… ты, конечно, место на карте пометил, правда? Чтоб не забыть…
А м б а л. А вот этого не хотел? (показывает кукиш) Ишь ты… жук в сапогах… так я тебе на карте и помечу… Вот оно где помечено, понял? (стукает себя пальцем по голове) Здесь и больше нигде! Так что не надейся.
Рачо-нивчо подходит с котелком и ложкой.
Р а ч о-н и в ч о. Эй, мужички! А вот вам и похлебка поспела. Ну-ка, рассаживайтесь кружком. Жалко, ложка у нас одна, так что давайте по очереди…
У м н и к. Ах… давненько я не брал в руки ложку… Ах… что за запах!
Умник, Амбал, Верняк и Рачо-нивчо суетятся вокруг котелка. Хитрец отходит в сторону и подзывает к себе Дебила.
Х и т р е ц. Ты вот что… Иди-ка сюда, в сторонку.
Д е б и л. Ты – босс.
Х и т р е ц. Да погоди ты. Ты как – сыт? Успел уже пожрать?
Д е б и л. (смеется) Я – повар. Повар – сыт.
Х и т р е ц. Ага. Молодец. Я всегда говорил, что ты не такой дурак, каким кажешься.
Д е б и л. (смеется) Гы… Ты – босс. Я – повар. Повар – сыт. Да.
Х и т р е ц. Молодец, молодец… Ты вот что. Видишь того, здорового? (исподтишка указывает на Амбала) Помнишь его?
Д е б и л. (перестает смеяться) Да. Бил. Больно. Бил.
Х и т р е ц. Вижу, помнишь. Знаешь, зачем он тут? Он пришел тебя снова бить. Больно, как тогда. Только еще больней.
Д е б и л. Нет. Зачем? Ты – босс.
Х и т р е ц. Босс-то босс, да что я могу поделать? Он ведь тебя бить хочет, а не меня. Я-то тут при чем?
Д е б и л. (жалобно) Ты – босс…
Х и т р е ц. Ладно, что-нибудь придумаем. А еще знаешь что? Помнишь – она? Она и она, я и ты. Помнишь?
Д е б и л. (радостно) Да. Она – я! Она – ты! Две!
Х и т р е ц. Да-да… так вот, извини, друг. Теперь – нет.
Д е б и л. (тревожно) Нет?
Х и т р е ц. Нет. Теперь он (снова указывает на Амбала) всё забрал. Всё. Обе. Две. Теперь — нет.
Дебил стоит, сжав кулаки и опустив голову. Хитрец достает складной нож и сует его Дебилу в карман.
Х и т р е ц. Но ты ведь умный, правда? Ты – повар. У повара есть нож.
Д е б и л. Я – повар. Он – бил. Больно.
Х и т р е ц. Ага. Но ты – умный повар. Он – спать. Ты – повар. У повара – нож.
Д е б и л. Ты – босс. Я – повар.
Х и т р е ц. Ну вот и славно. Иди себе пока. Принеси-ка еще дровишек.
Д е б и л. Я – повар. (уходит, ощупывая карман с ножом)
Хитрец подходит к остальным.
Х и т р е ц. Ну? Хозяину-то оставили?
А м б а л. (радушно) А как же! Хозяйка твоя разве тебя забудет? Славная у тебя женка, братан! Зачем тебе эта яйцекладка?
Х и т р е ц. А тебе она зачем? Ты вот ее завтра хапнешь. А зачем?
У м н и к. (Амбалу) А и впрямь, интересно. С финишной прямой-то, небось, виднее. Расскажи, поделись с товарищами. Сейчас самое время, когда мы похлебку в одном котелке делим, да еще и одной ложкой. Тут, согласись, не до секретов.
А м б а л. (неуверенно) Ну как… Это ж победа. Я ж победить хочу, вот и всё. Такой у меня характер. С детства таким был. Помню, когда пацанами купаться бегали, мне всегда надо было первым добежать. Иначе потом живот весь день болел. Вот до чего доходило…
В е р н я к. Подождите, вы хотите сказать, что для вас это не более чем спорт? Чтобы живот не болел?
А м б а л. А по-твоему, этого мало? Ты пойми, чудак… хотя, что это я – разве ты поймешь? Не… тебе этого в жисть не понять… и тебе… и тебе… Клаус вот, тот понимал. За что и жизнь свою отдал, а до того — полную голову седых волос настрадал. Мало, скажешь? «Не более чем спорт…» Фу ты, ну ты… Интеллигенты малахольные… (после паузы) Ладно, братва, счастливо оставаться. Спасибо за хлеб, за соль. Пойду-ка я вздремну на дорожку.
Амбал отходит в сторонку, ложится и засыпает.
У м н и к. (разводит руками) Вот так. Разве не убедительно? Ну а что скажет нам уважаемый хозяин? Зачем тебе яйцеклетка?
Х и т р е ц. Сказать тебе честно? (обнимает Рачо-нивчо) Мне она на фиг не нужна. Сама по себе, то есть… У меня вон, видите, баба какая?
В е р н я к. Зачем же вы ходите, ищете? Непонятно…
Х и т р е ц. А чего тут непонятного? Все ищут, и я ищу. Если все ищут, то что это значит? Что стоимость у нее большая, вот что это значит. То есть, продать ее можно задорого. Это как… ну, взять, скажем, кусок холста размалеванного. Картину, то есть, какого-нибудь чудика, из тех, что стоят миллионы. На черта она мне, эта холстина? Из нее даже портков не сшить, настолько она масляной краской перемазана. А теперь представь себе, что пропала одна такая холстина, и все, значит, ее ищут. Что ж я, искать ее не буду, вместе со всеми? Конечно, буду. Хотя и не нужна она мне. Она-то не нужна, а вот денежки, которые за нее можно выручить – очень даже пригодились бы. Такая вот арифметика.
Р а ч о-н и в ч о. (грустно) Ага. Мы бы на них дом поставили… хозяйство… дети… Скорее бы уж найти ее…
Рачо-нивчо встает, поднимает пустой котелок, обтирает подолом ложку.
Р а ч о-н и в ч о. Пора уже укладываться. Вон как стемнело. Пойдем, хозяин…
Х и т р е ц. И впрямь пора. Спокойной ночи, гости дорогие. Бог даст, свидимся.
Уходят. Верняк и Умник остаются одни.
В е р н я к. Денежки… домик… хозяйство… детишки… Уму непостижимо! Какое темное, низкое мещанство! А этот бугай – мышца ходячая… Как подумаешь, что такие вот людишки, пена эта, накипь эта подлая, полезет на чистый облик моей Королевы… (хватается за голову) Нет! Только не это! Залапают липкими загребущими ручищами, затопчут грязными сапогами… Боже! Боже! Королева…
У м н и к. Ой-ой-ой! Какие страсти-мордасти! Прямо Шекспир, да и только! Знаете, господин Гамлет, на мой непросвещенный вкус, вы тут из всех – самый мерзкий. Даже дебил этот, рабское отродье, и тот глаже. Их причины из земли растут, из естества. А ваши? Теорийки какие-то шаткие, дурная экзальтация… Королеву какую-то себе выдумал, в рюшках и фестончиках…
Ты вот их людишками кличешь, презираешь за мелочность мотивов. Оно конечно, идейной красоты и логической стройности в их построениях не сыщешь… но они, между прочим, за свои корявые убеждения живой кровью платят – чужой и своею, грешат, умирают… живут, одним словом. А ты?
В е р н я к. (глухо) И я. Я за нее умереть готов.
У м н и к. Ну да? Это – не шутка… А вот убить ты за нее можешь? Или просто смотреть станешь, как наш десятиборец полезет завтра твоей Королеве подол заголять? Он-то ей рюшечки пообрывает, будь уверен.
В е р н я к. Врет он все. Ничего там нету. Не верю.
У м н и к. Не веришь? Нету? А вдруг и в самом деле есть? Ну? Ага… сомневаетесь все-таки… да и как же не сомневаться?
Пауза. Умник лезет в карман и достает складной нож.
У м н и к. Смотри-ка, что у меня есть, господин теоретик. Возьмешь? (протягивает Верняку нож) Ну что, слабо? А вот дебил бы взял. Мелкий, ничтожный дебил, хам и холуй – взял бы. Кто же из вас двоих ее достойней, Королевы твоей?
Пауза. Верняк, поколебавшись, берет нож и прячет его в карман.
У м н и к. (удивленно) Ого! Браво! Не ожидал, честное слово, не ожидал. Беру свои слова обратно, так и запиши. Похоже, вы с дебилом и впрямь птицы одного полета. Две стороны одной медали. Шерочка с Машерочкой…
Пауза. Верняк сидит, обхватив себя руками и глядя в одну точку. Умник встает с видимым трудом.
У м н и к. Ладно. Пойду-ка и я в свою канаву. Счастливо оставаться. Да… вот еще… Мой совет – горло. (демонстрирует жестом) Будете в спину тыкать – непременно промахнетесь. (ковыляет к выходу)
В е р н я к. (кричит ему вслед) Стойте! Вернитесь!
У м н и к. (возвращается) Что такое? Кризис жанра? Пересмотр вечных ценностей? Желаете покаяться? На исповедь потянуло? Зря это – исповедник из меня плохой. Циник я и вредина.
В е р н я к. Подождите. Сядьте. Говорите, исповедник из вас плохой? Отчего же все тут перед вами языки развязали? Один вы сидите – кум королю, да приговоры выносите. Может, и вы напоследок чего интересного расскажете? Не бойтесь… не думаю, что мы еще раз увидимся.
У м н и к. Это верно – навряд ли. Сколько мне еще осталось? Месяц? Неделя? Да и вы, уважаемый, здоровьем не пышете…
В е р н я к. Ну так в чем же дело? (насмешливо) Откройте сердце, гражданин прокурор, легче станет. Пролейте свет вашей веры на заблудшую мою голову. Авось вразумлюсь.
У м н и к. Да пожалуйста, ради Бога. И не боюсь я ничего – чего мне бояться? А что на этот счет не высказывался – так ведь никто и не спрашивал. Вы вот первый интересуетесь… Итак, если я вас правильно понял, вы хотите узнать – зачем мне яйцеклетка? Вы наверняка разочаруетесь – уж больно ответ прост. Версии наших, столь вами презираемых, одноклеточных приятелей – не в пример сложнее.
Я просто хочу жить. Вернее, не хочу умирать. Вот и все.
В е р н я к. И все? Но какая связь?
У м н и к. Прямая, мой взыскающий истины друг, прямая. Вы же сами знаете — коротка жизнь сперматозоидов. Всех, кроме одного. Тот один, которому посчастливилось слиться с яйцеклеткой, преображается в новое существо, огромное, умное, подобное Богу. Он начинает жить новой жизнью, красивой, светлой, на зеленой траве, под голубыми небесами. Он живет долго, очень долго, практически вечно.
Вы скажете: нет ничего вечного, и будете правы. Но, судите сами: протяженность всей нашей сперматозоидной жизни в масштабе времени этого существа равняется примерно неделе. Одной неделе! Семьдесят его лет – это как три с половиной тысячи наших жизней! Представляете себе – прожить три с половиной тысячи жизней! Вместо одной. Это ли не вечность? Это ли не бессмертие?
В е р н я к. И этого вы хотите? Бессмертия?
У м н и к. Угу.
В е р н я к. А не надоест? Три тысячи пятьсот жизней – что вы с ними делать будете?
У м н и к. Как что? Жить. Что еще с жизнью делают? Посмотрите вокруг… (делает широкий жест) Что вы видите? Темная, душная, вонючая дыра… казалось бы – кому тут жить захочется? А мне вот хочется. Смешно? Согласен, смешно… но факт ведь – хочется! А там, вы только подумайте – свет, и небо, и трава, и книги, и прочие неимоверные чудеса… Это ж с ума сойти – как мне всего этого хочется! Тут и вечности мало покажется…
В е р н я к. (задумчиво) Что ж… Звучит логично… Одно непонятно — почему же тогда вы лежите в своей канаве? Почему не ходите, как все, не ищете ваше бессмертие?
У м н и к. Да с чего же вы взяли, что я не ищу? Просто каждый ищет по-своему. Вы ведь не будете отрицать, что, по крайней мере, на настоящий момент все мы находимся в одной и той же точке? Чем тогда мой метод поиска хуже любого другого? Результаты-то идентичны…
(после паузы, неуверенно) Я вам вот что еще скажу, про результаты… хотя нет, это просто догадка.
В е р н я к. Да что там? Говорите уж всё…
У м н и к. Еще раз – это всего лишь догадка. Мне и самому в нее верить не хочется… как-то это было бы совсем глупо… Хотя, с другой стороны… как знать. Давайте я вам для начала вопрос задам. Вы вот здесь много ходили… Встречали ли вы за все время ваших странствий хоть одну женщину, за исключением нашей Рачо-нивчо?
В е р н я к. Н-нет… не встречал. Да и откуда им тут взяться? Сперматозоиды – да, это понятно. Но женщины… их тут и быть не должно.
У м н и к. Вот! И я о том же! Их тут быть не должно! Понимаете?
В е р н я к. Нет, не понимаю. К чему вы ведете?
У м н и к. Откуда тогда Рачо-нивчо тут взялась?
В е р н я к. (неуверенно) Ну-как… Она же сперматозоидом прикинулась. Феминистка. Флуктуация. Ошибка природы.
У м н и к. Я и сам так думал, пока сегодня ее не увидел. А как увидел, так сразу подумал: что-то тут не то.
В е р н я к. О чем вы?
У м н и к. Да всё о том же. Что, если она и есть…
В е р н я к. (вскакивает) Да что вы, рехнулись? Совсем с ума сбрендили в своей канаве? Вы хоть сами слышите, что вы говорите? Надо же такую чушь изобрести!
У м н и к. (с надеждой) Да? Вам это тоже чушью кажется? Ну дай-то Бог! Я ж говорю вам – догадка… Мне и самому – не то что верить – даже думать об этом не хочется. Как-то настроение сразу портится.
Пауза. Умник снова поднимается.
У м н и к. Ладно. Мне пора. Прощайте.
В е р н я к. (протягивает руку) Прощайте.
У м н и к. (неловко) Вы уж меня извините… Я убийцам руки не подаю. (уходит)
В е р н я к. (вслед Умнику) Ты ж мне сам его дал, подонок!
Верняк еще некоторое время стоит на месте, ощупывая карман, затем быстро уходит в противоположную сторону. Воцаряется полная темнота.
* * *
Светает. На сцене лежит Амбал – на том же месте, где заснул накануне. Входит Рачо-нивчо с охапкой травы.
Р а ч о-н и в ч о. (оглядывается) Он, что, один тут заночевал? А где же остальные? И работник куда-то запропастился… Ушли уже, наверное. Как же так, без завтрака… Только этот здоровяк дрыхнет. (смеется) Надо же – богатырь, и сон у него богатырский. (подходит к Амбалу, наклоняется) Аа-а-а!! Аа-а-а-а!!
Вбегает заспанный Хитрец.
Х и т р е ц. Что? Что случилось? Что ты кричишь?
Р а ч о-н и в ч о. Аа-а-а! Убили! Смотри! Убили!
Рачо-нивчо бросается к Хитрецу, как бы ища защиты. Хитрец успокаивающе поглаживает ее по спине.
Х и т р е ц. Подожди, милая… подожди… не бойся. Ну что ты дрожишь-то, как осиновый лист? Мертвого бродяги не видала? (мягко отстраняет Рачо-нивчо) Ну-ка дай-ка мне посмотреть.
Хитрец подходит к телу, переворачивает его на спину. В груди Амбала торчит нож.
Х и т р е ц. Ага. И впрямь убили. Ночью ножом кто-то пырнул. (обшаривает карманы мертвеца) И ограбили. Карта у него была… всё взяли.
Р а ч о-н и в ч о. (в ужасе указывает на нож) Нож… нож…
Х и т р е ц. Что – нож?
Р а ч о-н и в ч о. Нож это – твой! Это твой нож! Я узнала!
Х и т р е ц. (наклоняется) Не городи чепуху, дура! Не мой это нож. Похож, это правда. Все ножи похожи. Но не мой. У моего вот тут, на рукоятке, щербина была. А у этого нету. Думай, что говоришь, идиотка.
Р а ч о-н и в ч о. А где твой нож? Покажи!
Х и т р е ц. Нету! Ну нету его у меня! Помнишь, вчера работника за барсуком посылал? Тогда ему и отдал. А теперь вот — ни ножа, ни барсука, ни работника… Один мертвец… без карты.
Рачо-нивчо начинает рыдать. Она сидит на полу, раскачиваясь из стороны в сторону и обхватив голову руками. Хитрец робко подбирается к ней и трогает за плечо.
Р а ч о-н и в ч о. (вскрикивает, как ужаленная) Ай!.. Не смей ко мне прикасаться!
Х и т р е ц. Вот-те на… Это почему? Муж я тебе или не муж?
Р а ч о-н и в ч о. (сквозь слезы) Ты это… сердцем чую – ты…
Х и т р е ц. Ну что ты несешь? Хочешь, докажу тебе, что это не я? Мы с тобой вчера спать вместе пошли, так ведь? — Так. Я ночью вставал? — Нет. Утром кто раньше поднялся? – Ты. Когда же мне его убивать было?
Р а ч о-н и в ч о. (всхлипывая) Поклянись, что не ты.
Х и т р е ц. Ну, это пожалуйста. Чем поклясться-то?
Р а ч о-н и в ч о. Поклянись домом нашим, который мы еще не построили.
Х и т р е ц. (торжественно, подняв руку) Клянусь! Клянусь домом нашим, который мы построим, клянусь детьми нашими, которых ты родишь, жизнью своей клянусь – не убивал я его. Довольна?
Р а ч о-н и в ч о. (кивает, продолжая всхлипывать) Детьми-то зачем? Ладно – дом, но детьми-то зачем? Я тебя просила – детьми? (разражается новыми рыданиями)
Х и т р е ц. (с досадой) Ну вот, опять не угодил. Поймешь вас, баб…
Пауза. Рачо-нивчо продолжает плакать.
Ну хватит уже… ты ж так потоп тут устроишь. Что это по нем так убиваешься? Или было чего между вами? Ну? Говори!
Р а ч о-н и в ч о. (кричит ему сквозь слезы) Дурак ты мохноногий! Беременная я! Понял? Ребенок у нас будет! Ребенок!
Х и т р е ц. (ошеломленно) Что? Ребенок?.. (в смятении) это ж надо же… ребенок… как же это?
Р а ч о-н и в ч о. Да вот так же! (издевательски) Этим в это тыкал? Вот тебе и ребенок! Надо же — какая неожиданность!..
Пауза. Рачо-нивчо сидит на том же месте, то успокаиваясь, то снова принимаясь плакать. Хитрец в смятении бегает по сцене, жестикулируя и собираясь с мыслями. Наконец, с видом человека, принявшего ответственное решение, подходит к Рачо-нивчо.
Х и т р е ц. Значит так. Слушай сюда. Я вот что решил. Ребенок – это уже дело серьезное. Так что хватит шляться по дорогам. Буду дом ставить. Вот. Прямо здесь. И трактир с постоялым двором. Место тут для трактира самое подходящее – не зря ведь мы здесь всех своих старых знакомцев встретили. Значит, тянет это место путников, приманивает. А тут как раз – трактир. Пожалуйте, гости дорогие, платите денежку.
Хозяйкой будешь. Кухня у тебя будет большая, кастрюль и сковородок – сколько душа пожелает. Дом просторный поставим, в два этажа, с балконом, чтоб чай пить вечерами. Детей мне нарожаешь – сынов, дочек – чтоб помогали. Будем копить им приданое, женить, да замуж выдавать. Будем внуков нянчить. И помирать тут будем, и дети наши тут нас похоронят. Вот.
Р а ч о-н и в ч о. Господи, счастье-то какое! Наконец-то!
Х и т р е ц. Вот.
Р а ч о-н и в ч о. Когда же начнем?
Х и т р е ц. А прямо сейчас и начнем, чего тянуть-то?
Р а ч о-н и в ч о. (счастливая) Да, да! А с чего начнем, хозяин?
Х и т р е ц. (оглядывается на труп) С кладбища. Хорошая примета – с кладбища начинать. Ну-ка пособи мне…
Хитрец и Рачо-нивчо склоняются над телом Амбала.
З а н а в е с