Иногда поражаешься извилистому ходу человеческой мысли. Вот плюнули, скажем, кому-то в глаза, а он, допустим, не заинтересован выражать протест. Оставим без внимания причины этой незаинтересованности – они в данном случае не столь важны. В конце концов, каждый человек имеет право интересоваться (или не интересоваться), чем хочет. Любопытно тут другое: как человек совмещает вышеупомянутое «скажем» с вышеупомянутым «допустим». Как? Ведь плевок, как ни крути, дело обидное.
На этот случай человечеством издавна разработаны несколько простых, но действенных способов. Можно, к примеру, быстро утереться и заявить, что плевка не было. «Но ведь был, – удивляется иной наивный наблюдатель. – Вот еще и влага осталась…»
«А вот и не было! – кричит незаинтересованно-оплеванный, быстрым движением утирая предательскую влагу. – Докажи, что было! Докажи! Свидетели куплены, документов нет, факты можно трактовать по-разному, и вообще эта реальность – кажущаяся…»
Можно назвать плевок как-то иначе – например, «божьей росой». Это меняет знак плевка на прямо противоположный.
«Я горжусь быть орошенным! – проникновенно заявляет оплеванный. – Это знак божественного внимания!»
Возражения в данном случае отметаются по чисто религиозным соображениям, как богохульство. Вера – она вера и есть, обсуждению не подлежит.
Эти древние способы живо вспомнились мне сегодня, когда вроде бы разумные люди стали на голубом (хотя и оплеванном) глазу утверждать, что откровенно антисемитская фраза Д.Быкова «…каждый любого судит, и каждый каждому жид» представляет собой, якобы, «реминисценцию» на цветаевское «В сем христианнейшем из миров поэты – жиды!»
Типа, автор хотел сказать, что в нынешней России «каждый каждому поэт»…
Но это ведь нонсенс, господа. Цветаевское словоупотребление применено в сугубо ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ коннотации: поэты – гонимые герои, поэты – вечные изгнанники. А уж коли коннотация положительна, то и ругательством это слово никак не воспринимается. В полную противоположность этому, антисемит Быков ставит то же самое слово в сугубо ОТРИЦАТЕЛЬНОЙ коннотации, описывая отвратительную (с его точки зрения) ситуацию в России. А уж коли коннотация отрицательна, то и слово является ни чем иным, как ругательством, известной антисемитской дрянью.
Свидетельством тому является первая часть фразы – «каждый любого судит… и…». Что «и»? Элементарная логика выводит продолжение: «…и… каждый каждому» – враг, волк, предатель, кровопийца, сутяга, скупец, ненавистник, христопродавец… – короче говоря, все то, что широкая и щедрая русская культура определяет емким ругательством «жид». Это слово там и стоит, на своем совершенно логичном, законном, махрово антисемитском месте.
Это, друзья, не просто антисемитизм – типа, «ну, эти-то всегда за своих» или «ну, эти-то всех купят». Это антисемитизм махровый, трамвайный, ругательный, грязный. Цветаева, говорите? За что вы ее так? Как можно вообще ставить ее великое имя рядом с этой жирной пакостью? Отчего бы тогда не записать в «реминисцирующие» всех погромщиков и антисемитов?
Мне говорят: текст Быкова вообще не об этом. Вы что, люди, ослепли-оглохли? Уже и самых элементарных вещей не понимаете? Это ведь еще хуже, неужели не ясно? Потому что уязвленный, бешеной собакой антисемитизма укушенный юдофоб лучше всего опознается не по ученым статьям, главная тема которых – евреи, а именно в такие вот моменты, когда даже в речи о, скажем, крымнаше… или о луне, или о тригонометрии, или о кубическом коне в вакууме… – когда даже там, ни с того ни с сего, нет-нет да и сорвется с грязного языка эта низкопробная ругань.
Что и имело место в данном случае. Я в этом убежден. Но я, конечно, не могу (да и не хочу) мешать тем, кто в очередной раз нахваливает качество «божьей росы», забрызгавшей их физиономии от лба до подбородка. Хотите нюхать – нюхайте. Хотите размазывать – размазывайте. О вкусах не спорят.
Бейт-Арье,
март 2017