На моей памяти никогда еще выборы Главных Раввинов Израиля не вызывали столь громкого общественного резонанса. Это, конечно же, связано с острой необходимостью перемен, назревшей в самой, пожалуй, консервативной государственной институции Израиля. С одной стороны, закостенелость Главного Раввината объяснима: религиозные установления, хотя и меняются с течением времени, но перемены эти всегда совершаются крайне медленно и неохотно. Такова принципиальная природа религии, чей авторитет во многом покоится на освященной веками Традиции. На вопрос «Почему так, а не иначе?» приверженец религии отвечает: «Потому что так установлено три (два, полтора) тысячелетия тому назад». Испытание временем – лучшее из всех доказательств.
С другой стороны, развитие общества непрерывно вызывает к жизни все новые и новые, не виданные прежде ситуации, и это требует куда более оперативной реакции, чем та, на которую способна консервативная по своей сути религиозная структура. Но из общих соображений ясно, что несоответствие темпов приспособления какой-либо структуры к минимальным требованиям общества рано или поздно приводит к ее ломке. И Раввинат отнюдь не исключение. Будь это учреждение частью закрытого ордена носителей штреймлов и лапсердаков (или, скажем, рыцарских лат и павлиньих перьев), то мало кого вне этого ордена интересовало бы происходящее там, внутри.
Но когда учреждение состоит на государственной службе, то есть призвано поставлять обществу определенный уровень сервиса, положение меняется в корне. Особенно, если учреждению в силу тех или иных причин дарована монополия в обеспечении этого сервиса. Обычные израильские граждане сталкиваются с Раввинатом лишь в моменты регистрации актов гражданского состояния: рождения, брака, развода, смерти. Пока людей более-менее устраивало исполнение раввинами-госчиновниками вышеупомянутых функций, никто не предъявлял претензий и к учреждению. Но в последние годы положение резко изменилось – и отнюдь не только из-за приезда миллиона российских репатриантов, чье еврейство представляется сомнительным с точки зрения религиозных ортодоксов. Все чаще и чаще от услуг Раввината отказываются и вполне «кошерные» граждане.
Отказываются по самым разным причинам. Кого-то унижает необходимость исполнения обязательных галахических процедур, кто-то не желает потакать коррупции и взяточничеству, кого-то пугает трагическая судьба «агунот», чье положение настолько абсурдно, что не может быть объяснено простым переводом этого слова с иврита на русский (как и на любой другой язык). Каждая из этих тем заслуживает отдельной дискуссии, но меня в данном случае интересует то, что объединяет их все: Раввинат все больше и больше воспринимается израильским обществом как досадная помеха, а не как легитимный государственный орган. Его духовный авторитет, ранее непререкаемый (достаточно вспомнить достойнейших раввинов Авраама Кука, Ицхака Герцога, Авраама Шапира и других, сочетавших глубину галахических знаний с активной деятельностью на благо Страны), ныне пребывает на уровне подвального плинтуса. Теперешние Главные раввины знамениты разве что коррупционными скандалами; они больше напоминают жалких марионеток, чем авторитетных лидеров, духовных вождей поколения, каковыми были их вышеупомянутые предшественники.
Таковы факты. И эти факты – в полном соответствии с вышеизложенным принципом нежизнеспособности неэффективных госучреждений – взывают к срочным переменам во взаимоотношениях общества с религией вообще и с Главным Раввинатом (как представителем религиозной традиции) в частности. С этим, похоже, согласны почти все, включая многих ортодоксов. Зато по поводу направления этих перемен существуют самые разные мнения, вплоть до противоположных.
Для простоты начну с крайних – исключительно для того, чтобы сразу смахнуть их со стола: ведь, по опыту, крайние варианты крайне редко реализуются в живой общественной практике. Наиболее агрессивные секулярные круги давно уже требуют отделения религии от государства. Их устраивает лишь фактическое упразднение Раввината, замена его на некое подобие советского ЗАГСа. Несомненно, это сразу ставит под вопрос само существование Израиля как еврейского и демократического государства. Ведь еврейский характер Страны обеспечивается, прежде всего, верностью ключевым проявлениям народной Традиции: праздникам, церемониям, еде, обычаям.
Субботние свечи, невеста под хупой, хруст стакана под каблуком жениха, клятва верности Ерушалаиму, Судный день, семейный пасхальный седер, Девятое Ава, кадиш на отцовской могиле… – все это склеивает воедино всех нас, таких разных и непохожих. Уйдет это – и исчезнет многое, многое другое, составляющее душу народа: утратят смысл шутки и поговорки, поблекнет неповторимый еврейский юмор, история утратит глубину, и каждый из нас отдельной беспомощной щепкой завертится в водовороте времен рядом с чужими фрегатами и баркасами.
Так называемых «общечеловеков» подобная перспектива не пугает; напротив, они рады были бы убрать из трехчлена «еврейское демократическое государство» не только первое слово, но и два оставшихся. Потому что «демократия» тоже не слишком радует их сердце: идеалом «общечеловеков» является скорее торжество Равенства, насаждаемое в неразумно упрямом обществе посредством той или иной «правильной» диктатуры (например, диктатуры пролетариата или, что современней, диктатуры политкорректности). К счастью, израильскому обществу в целом подобные самоубийственные мотивы чужды; именно поэтому на выборах идеалы «общечеловеков» выражаются числом мандатов, которое сопоставимо с размерами статистической ошибки. Вот и мы, пожалуй, просто смахнем этот вариант в корзину, как крайне маловероятный.
Вторую крайность представляют наиболее агрессивные ультра-ортодоксальные круги. Их точка зрения примерно такова: если взаимоотношения с религией не устраивают общество, то меняться должно оно, а не религия. Вас не устраивает принципиальный отказ ультра-ортодоксов от службы в ЦАХАЛе? Ерунда, перетопчетесь. У казны не хватает денег на финансирование йешив? Ничего, пусть казна поищет и найдет. Экономика не в состоянии тащить растущий горб непроизводительной части населения? Не беда, справитесь. Граждане возмущены унизительной волокитой и коррупцией Раввината? Эка невидаль – Иов и худшее терпел…
Что ж, видимо, лидеры ортодоксов (а именно от них, как это ни парадоксально, исходит наибольшая агрессия) и в самом деле всецело полагаются на добрую волю Пресвятого, да будет благословен. Иначе трудно объяснить их поразительную уверенность в том, что общество и далее согласится терпеть столь категорический отказ от сотрудничества. Наиболее ярко этот отказ выразился в результатах выборов в Раввинат, где упертые ортодоксы одержали решительную победу над сторонниками минимальных, осторожных, более чем половинчатых реформ. Вот только не пиррова ли она, эта победа? Что произойдет, если общество окончательно разуверится в возможности какого-либо компромисса с ортодоксальными клерикалами?
Не сомневаюсь, что момент столкновения неуклонно приближается – на это указывает вся динамика последних лет. С одной стороны, общество не хочет и не может капитулировать перед непримиримостью ортодоксов; с другой – оно не желает и самоликвидироваться, утратив всякую связь с многовековой традицией. Отсюда следует и наиболее вероятный вариант дальнейшего развития событий: изгнание ортодоксов с позиции официальных представителей иудаизма и замена их другими, более сговорчивыми раввинами.
В самом деле, в мире существует довольно много вариантов иудейской религии, причем адепты каждого из них свято убеждены в истинности именно своей модели и едва ли не в порочности всех остальных. Вопрос: кто тогда определяет, которая из версий является магистральной, основной, превалирующей? Ответ прост: общество. Да-да, то самое общество, которому нынешние вожди ортодоксов предлагают изогнуться согласно их суровому шаблону. Мощь любой религии определяется количеством ее приверженцев. Под приверженцами тут понимаются отнюдь не только те, кто регулярно посещает молитвенные собрания, но и те, кто просто признает религиозную легитимность этих собраний. Иными словами, утратив легитимность в глазах общества, ортодоксальный иудаизм рискует превратиться в замкнутую секту, во что-то типа анекдотического двора сатмарских хасидов, не интересных никому, кроме них самих и особо любопытных антропологов.
Именно этот процесс мы наблюдаем в настоящее время. Факт: религиозная легитимность ортодоксов в глазах многих (если не большинства) израильских граждан защищена только и исключительно силой политических установлений. Политических – то есть не имеющих ничего общего с религией. Вообразим себе на минутку, что ортодоксы лишены признаваемой законом монополии на отправление традиционных обрядов. А, собственно, зачем воображать? Наглядный пример находится прямо перед глазами – в Северной Америке. Абсолютное большинство тамошних евреев давно уже сделало свой выбор в пользу иного варианта иудаизма, который лучше отвечает требованиям современности. Там, как оно и должно быть, религия приспособилась к общественным переменам – именно так, а не наоборот! У кого-нибудь есть сомнения, что без соответствующего политического щита ортодоксы и в Израиле точно так же проиграли бы в открытой конкурентной борьбе?
Повторяю: ортодоксальная модель иудаизма пребывает в уважаемом ранге религии только и исключительно благодаря политической защите израильского общества – того самого Народа Израиля, охаиваемого и проклинаемого в Бней Браке и Меа Шеарим за езду по субботам и неразборчивость в кашруте. Лишь она, эта защита, отделяет ортодоксов от статуса секты. Пока. Потому что обществу уже давно надоело держать свой щит над головой коррумпированной и непримиримой ортодоксии, получая взамен плевки и зуботычины. Рано или поздно общество заменит нынешних религиозных госчиновников на других, более разумных. А за этим неизбежно последует и массовый отток людей к иной, более гибкой магистрали. Нет-нет, сами-то ортодоксы, как и прежде, будут считать себя истинными защитниками веры, а всех прочих – гоями. Вот только народ-то будет уже не с ними. Кончено. Потеряли. Бай-бай, агицин паровоз, следующая остановка – Сатмары.
Кто именно придет на место, пока еще оккупированное ортодоксами? Тут опять же возможны разные варианты, и я не намерен вступать здесь в их обсуждение. Главное, чтобы новые обитатели Раввината (или органа, который возьмет на себя его функции) смогли дать приемлемый ответ на две главные связанные с религией проблемы израильского общества: значительное облегчение процедуры гиюра и избавление из кабалы без вины виноватых агунот.
Особенно важным представляется правильный подход к процедуре гиюра, при помощи которого израильское общество может решить ряд проблем, которые сейчас выглядят нерешаемыми. Евреи – единственная нация в мире, которая принципиально чужда расизму. Ведь евреем не обязательно родиться – им можно стать. Любой мужчина и любая женщина, любого цвета, расы и происхождения – будь они хоть пигмеями, хоть папуасами – имеют возможность превратиться в евреев, при условии соответствия определенным культурным, поведенческим и мировоззренческим нормам, свойственным евреям как народу.
Речь тут идет о совершенно уникальном подходе, смысл которого на тысячелетия опередил время своего установления и не вполне осознан даже сейчас. В мире, где конфликты проходят именно по линиям культурных границ, и в самом деле логично определять национальность не по генетическому, а по культурному коду. Это вносит новое замечательное содержание и в понятие «еврейское демократическое государство», которое вне вышеупомянутого контекста может показаться кое-кому едва ли не расистским. Израиль, таким образом, оказывается не государством «для евреев», а государством для тех, кто «хочет быть евреями», то есть желает разделить с народом Израиля одну общую судьбу, общие культурные нормы, общие мировоззренческие ориентиры. Если вдуматься, мы говорим здесь о совершенно новом, революционном подходе, не имеющем аналогов в человеческой истории (как, собственно, и само понятие гиюра).
И что же – оставлять столь важный, поистине судьбоносный вопрос на усмотрение коррумпированной верхушки ультра-ортодоксальных упрямцев? Ну уж нет, увольте. Я имею в виду: увольте их. Увольте их из Раввината, и как можно скорее. Свято место пусто не бывает. Обойдемся как-нибудь без этой непримиримой, скандальной, оскандалившейся секты.
Бейт-Арье,
2013